Свято-Успенский мужской монастырь Флорищева пустынь первоначальное название получил от имени бортника и лесоруба Флора, имевшего здесь свое пристанище. Флор, задолго до заведения монастыря на горе, где сейчас располагается монастырь, по утрам неоднократно слышал дивный звон, о чем с удивлением рассказывал своим товарищам, также лесорубам Михайлу и Илие, жившим неподалеку от него в том же лесу, на горе Мишиной и Илькиной. Такой же чудный звон слышали неоднократно и прочие окрестных селений рыбаки и лесорубы, и обоняли некое благоухание, и ощущали на том месте некую таинственную и непонятную радость.

    Первым обитателем Флорищевой пустыни из монашествующих был старец схимник Мефодий. Этот богоугодный муж при Флорищевой горе сначала один, а потом, собравши малую братию, жил восемь лет. 9 марта 1651 года по грамотам Государя Царя и Великого Князя Алексея Михайловича и Святейшего Патриарха Иосифа Московского и всея России была построена первоначальная деревянная церковь во имя успения Божия матери с приделом преподобного Ефрема Сирина. Скончался Мефодий в 1654 году во время морового поветрия, и был погребен на территории пустыни. О времени и месте его монашеского пострижения достоверных сведений не имеется.

    Первым строителем и основателем общежития Флорищевой пустыни был иеромонах Иларион: в миру имя ему было Иоанн. Родился он в царствование благочестивейшего Государя Царя и Великого Князя Михаила Федоровича всея России Самодержца в Нижнем Новгороде в 1631 году. Отец его именем Анания, саном Пресвитер, находился прежде при церкви Зачатейского женского монастыря в Нижнем Новгороде, а потом в селе Кирикове в пределах того же Нижнего Новгорода: был мирянин добродетельный, такую же имел и супругу, именем Мелания. Эти благочестивые родители, воспитывая сына, старались, чтобы более и более взрастало в нем семя благочестия. Это намерение и желание родителей вознаграждалось с самого его младенчества, так как отрок Иоанн был одарен остроумием и необыкновенной памятью, скоро и ясно мог понимать все то, что ему преподавали. В возрасте четырех лет хорошо читал и оказывал ревность к Божественной службе. Больше детских игр любил заниматься чтением священных книг. Его родители его, видя такие необыкновенные в нем плоды юности, утешались и славили Бога, но недолго они вкупе радовались, ибо на пятом году жизни Иоанна, мать его Мелания скончалась.

    После смерти матери отец Иоанна Анания воображал скорую смерть и себе. Поэтому, спустя три года, уладив домашние дела, оставив дом своим детям, удалился в расположенную неподалеку обитель Всемилостивого Спаса, что на Юже, взяв с собою и младшего сына своего Иоанна. Там Анания принял монашеский постриг под именем Антоний. Спустя некоторое время Иоанн, по убеждению своих старших братьев в селе Кирикове женился и, поживши в супружестве полтора года девственно, овдовел. Отец Иоанна, за добродетельную его жизнь, в 1652 году, по повелению Государя Царя и Великого Князя Алексея Михайловича был вызван в Москву на Патриарший престол (в это время скончался Святейший Патриарх Иосиф). И когда на Антония выпал жребий быть Патриархом, то он, по причине старости своей, уступил престол Никону, митрополиту Новгородскому. Благочестивейший же царь Алексей Михайлович, не препятствуя этому решению, одарив его царскою милостью, отправил с честью в свою обитель, по дороге в которую Антоний скончался в селе Кирикове. Пребывая на одре болезни, будучи благочестивым отцом, оставил детям своим не богатство и славу, а единое благословение, наставлял их твердой в Господа вере и упованию, моля Бога о будущем их благосостоянии. Младшему сыну Иоанну, вручая его на служение Богу, заповедовал отречься мира, посвятить себя Ему. Вот его напутствие: «чадо любезное, Иоанне! К тому уже ты не ищи покоя на Земле, и да не прельстишься вторым браком сочеташися; понеже Бог предвизбра тя в монашество. Когда брадою обрастеши, в монашество да идеши: к сему же в меньшей обители или пустыни ищи себе покоя, понеже в великой не обрящеши: предаю же тя Божией Матери; она тебе мати и хранительница живота твоего до конца да будет». Что Иоанн по смерти родителей своих и желал исполнить вскоре, но молодость удерживала его еще у братьев своих, старший из которых Пресвитер Петр, переселясь в Москву, взял с собой и Иоанна. Однажды Петр послал Иоанна в село Кириково за нужным ему делом, исполнив которое, услышал тот от некоего клирика, именем Василий, о пустынном месте, весьма удобном к спасению, в Гороховском уезде на Флорищевых горах, на которых уже имелось несколько богоугодных подвижников. Иоанн, с горящим духом, посетил тех пустынножителей, которых тогда было только четверо: жили они в двух кельях, питались от трудов рук своих, и преуспевали в добродетелях, по примеру древних св. Отцов. Они с любовью приняли Иоанна в свои убогие обиталища и чем могли, угощали его пустынною своею трапезою, «служа юному, сединами украшенные». Первоначальный старец Мефодий, имея дар прозрения, провидя Божью благодать на Иоанне, много рассказывал ему о пользе души, много наставлял его, да хранится от соблазнов мира, похотей плоти и сетей дьявола, и склонял его к иноческой жизни. Видя в Иоанне желание духовное, говорил: «если ты обещаешься к нам приити жить, то мы для тебя состроим небольшую церковь». Иоанн же обещал и, прожив у них несколько дней, насладившись равноангельскою беседою подвижников, возвратился в село Кириково, а потом вернулся в Москву к брату своему Петру. Здесь Иоанн троекратно был искушаем мыслями о вступлении во второй брак, и троекратно был наказан слепотой. Дважды он просил Бога о прозрении, в третий же со многими слезами и стенаниями, ходатайством великого и теплого молитвенника, Христова угодника преподобного Сергия Радонежского Чудотворца, при гробе его получил прозрение. Тут он вторично дал обещание жить во Флорищевой пустыни, и преподобный, явившись во сне, предсказал ему, что обещание это исполнится. Итак, Иоанн, получив у гроба преподобного Сергия прозрение, возвратился к своему брату в Москву, радуясь и благодаря Бога, прославляя Его угодника преподобного Сергия.

    Некоторое время пожив у брата своего, отправился в Коломну к Епископу Павлу, который доводился родным братом умершей жене Иоанна Ксении. Епископу Павлу Иоанн открыл свое желание, приключения и данные Богу обеты, и просил на их исполнение благословения, но Епископ Павел, зная, насколько трудна жизнь пустынная, увещевал его остаться в своем Архиерейском доме, и склонял его к принятию пострижения. Иоанн же ответил, что во Флорищевой пустыни в то время не было Иеромонаха, поэтому 11 декабря 1652 года он принял монашеское пострижение и был переименован вместо Иоанна Иларионом на 21 году от своего рождения. А 12 марта 1653 года рукоположен тем же Епископом Павловом в Иеродиакона и определен в Архиерейском дому ризничим. Эту должность он проходил рачительно и благочестиво.

    Когда же Епископ Павел за свое упорство против исправления книжного был вскоре сослан в Новгородские пределы, тогда Иларион немедля отправился во Флорищеву пустынь, приближаясь к которой, с великою радостью, торжествуя духом, услышал некий чудный звон, исходящий из того места, где обитали известные ему иноки. В это же время было ему видение: великое каменное здание обители. С этими мыслями он легко преодолел трудный путь и прибыл на Флорищеву гору 3 сентября 1653 года. Каменного здания он там не обнаружил и звона не услышал, но всем его видениям было суждено сбыться впоследствии.

    Старец Мефодий, увидев Илариона, идущего к ним, плача от духовной радости, возрадовался и благодарил Бога. Встретил его как Ангела Божия и целовал его лобзанием святым, как подобает таковому богодухновенному и сединами украшенному старцу. Увидев смирение и кротость блаженного Илариона, благоразумие и всякое искусство, очень радовался и благодарил Бога. Принял его в свою обитель любезно, как истинного раба Божьего. И вся остальная братия пустыни, зная об Иларионе, радовались и славили Бога, что сподобил им в сподвижники такого служителя и раба Христова, который мог править первоначально устроенной ими церковью. По прибытию Илариона в пустынь было знамение: «На первоначально устроенную церковь предзнаменательно прилетевши три орла велики, сидели на верху оной, и по немногом часе возлетели на высоту безмерную, и тако скрылись от очей зрителей: что яве прообразовало на сем месте славу единаго Триипостатнаго Бога».

    Старец Мефодий, наставляя молодого инока в благочестии и чистоте, водружая в его сердце страх божий, говорил: «Внимай себе, брате, и будь верным образ словом, житием, любовию, духом, верою, чистотою: ибо хотящу Богу, место сие святое имать тобою прославится». Иларион же, слыша в сердце своем голос духа, начал жизнь добродетельную, труды к трудам прилагал, и к Господу Богу всей душей и всем сердцем стремился, и при добрых подвижниках скоро привык к деятельной иноческой жизни, о чем духовный его старец Мефодий очень радовался и благодарил Бога. Братия, желая, чтобы бескровная Богу жертва совершалась в их церкви, увещевали Илариона принять сан священства. Он не мог противиться, повинуясь воле их, отправился Москву и был там рукоположен в сан Иеромонаха Святейшим Патриархом Никоном 22 мая 1654 года, после чего возвратился с духовной радостью в свою Флорищеву Пустынь. В этом же году, пришедший по просьбе братии Игумен Моисей из Вязников, освятил первосозданную во имя успения Божия Матери церковь.

    Преподобный же Иларион, приняв большой сан, а с ним новую силу и благодать, сделал более строгой свою иноческую жизнь: ежедневно исполнял священнослужение и правило келейное. «Он полагал поклонов земных с молитвою Иисусовою по тысящи; изнурял плоть свою постом и борением; чрез день или чрез два, а иногда и всю седмицу пребывал без пищи, многое имея сокрушение сердца и непрестанное воздыхание, а притом и для братии трудился, воду нося, дрова секий, и землю возделывая: в келии же всенощным бдением, псалмопением, преписыванием отеческих душеполезных книг и непрестанною молитвою к Богу восхождение в сердце своем полагаше». Таковыми и тому подобными делами благочестия обрел глубину смиренномудрия, получил настолько великий дар слез и умиления, что и не было у него такой молитвы, в которой бы лицо его не орошалось слезными струями.

    Такая строгая жизнь подвижников скоро стала известна по всей округе, всех и каждого возбуждала к прославлению Отца Небесного, и потому, со всех сторон потекли к преподобному ради душевной пользы, другие же, равняясь на него, поселялись в пустыни, а третьи, приняв пользу его учения, возвращались с благословением домой. Число подвижников начало умножаться и умножилось бы многократно, не разразись эпидемия чумы. От этой болезни скончались все монахи обители, в том числе и наставник Илариона схимонах Мефодий. Он в конце жизни своей наставлял ученика своего о терпении и вере. Просил Илариона не оставлять Флорищевой пустыни и напоминал ему прежние его обеты. Приводил в пример скорби праведных, предсказал Илариону, что он «сохранится от морового поветрия и тобою, рече, имать прославится место сие, и по нас имать собратися множество иноков, такмо потерпи ради Бога на месте сем неизсходно, и Бог поможет ти».

    Преподобный же Иларион, предав тела усопших погребению по долгу Христианскому, остался один, с единым Богом молитвою беседуя. Прожив некоторое время один, начал испытывать многочисленные дьявольские соблазны и страхи. Изнемогая духом, помянув написанное в Лествице: «яко горе единому, суще впадет в уныние, или сон, или разление, или отчаяние, и не будет его возставляющаго, а идете же два или три, собрани во имя мое, ту есмь аз во имя мое посреде их, глаголет Христос», ушел из Флорищевой пустыни в Нижегородские пределы за реку Оку, поселившись в пустыни, находящейся в 15-ти верстах от Лысковской веси. Прожив там некоторое время, претерпев много нужды и бедствия от духов злобы, вернулся во Флорищеву пустынь с монахом Ионою, который и до эпидемии жил во Флорищевой пустыни. Вернувшись, они поселились на прежнем своем месте и начали снова жизнь подвижническую.

    Недолго в неизвестности было пребывание их, ибо любители благочестивой жизни вскоре узнали, что Флорищевское место вновь имеет подвижников. Потому, стекались со всех сторон слушать учение преподобного Илариона. Кто-то, подражая его жизни, оставался при нем. Преподобный же, принимая их, давал каждому усердное послушание, а некоторых постригал в иноческий чин. В то время пришел в обитель клирик Василий, поведавший когда-то преподобному про Флорищеву пустынь. Его преподобный принял любезно и, спустя некоторое время, облек в иноческий образ, переименовав вместо Василия Вениамином, и был тот инок искусен и в добродетели совершен.

    Несмотря на то, что Флорищева пустынь находится далеко от мирских селений, и путь лесами самый трудный и сбивчивый, богомольцы отовсюду собирались и приходили в обитель. Потому, преподобный Иларион, чтобы богомольцы не блуждали, вместе с братией прочищал прямые дороги к селению, на реках и топких местах мостил мосты, которых сделал в разные стороны 18.

    Потом соорудил три деревянные церкви: одну - во имя святой Троицы, другую - во имя успения Божьей Матери, третью - во имя преподобных Зосимы и Савватия Соловецких Чудотворцев, по случаю явления их преподобному на том месте, где ныне на святых вратах церковь Святых Апостолов Петра и Павла. Во время строительства церквей много потерпел преподобный нужды, но Божья благодать не оставляла его. Господь по вере и терпению его, то сам невидимо подавал, то, посредством помогающих обители, все нужды восполнял и, во сне неоднократно являясь, утешал и даровал ему необходимое на строительство количество средств, мастеровые люди сами незваные наутро приходили на созидание церкви преподобных Зосимы и Савватия. Построив церкви, освятил их по благословению Патриарха Никона и, основав небольшую обитель, обнес ее деревянной оградой.

    Когда же Благочестивейший Царь Алексей Михайлович и Святейший Патриарх Никон повелели сдавать старопечатные книги в царское книгохранилище, а вместо них получать новые, и совершать по написанному в них богослужение в церквях, преподобный Иларион приложил пост к посту и к молитве молитву, чтобы Господь Бог открыл ему истину, нужно ли Царю и Патриарху в этом повиноваться. Внимательно рассмотрев книги, начал служить по исправленному служебнику. После совершения же Божественной и безкровной жертвы и употребления Божественных даров, увидел преподобный на сосуде и внутри него кровь Христову. Смутившись от этого, начал осматривать уста свои, думая, что это его кровь, но, не обнаружив крови на своем лице, услышал голос свыше: «Елико рече, обретеся крови внутрь чаши, толико же вне оной, тако разумей и о исправлении книжном, аще по прежнем или по новоисправленным чин и пение церковное имать исправлятися, никим же есть едино другаго ружия Божия». Получив наставление свыше, Иларион стал еще усерднее возносить молитвы и соблюдать посты, усугубив их всенощными бдениями и множественными поклонами. Пищу же и питие принимал через день, через два, а то и через три, иногда же и всю неделю трудился без пищи: занимался заготовкой дров, носил воду и возделывал землю. Никогда при этом не оставляя церковной службы, настолько изнурил свою плоть, что лицо его стало походить на сухой лист дерева, а тело было только кожа да кости, к тому же и по пустыни скитался, утомляя себя до изнеможения. Несмотря на все это, преподобный, не находя себе покоя, со слезами молился перед иконой Святой Богородицы о скоропостижной смерти, дабы обрести благодать и мир душе. Спустя некоторое время преподобному во сне начали приходить скверные мечтания, прося об избавлении от которых, Иларион узрел угодника Христова Николая Чудотворца, который повелел ему непрестанно служить святую Литургию до избавления от плотских мечтаний.

    Увидев, что невозможно искусить Илариона похотскими желаниями, дьявол наслал на преподобного видимых врагов. Это были разбойники, которые, многократно приходя в пустынь, били его и бесчеловечно терзали как звери, жгли огнем, пытая денег. Преподобный же говорил им, что все истощено на монастырское строение. Разбойники же не находя серебра, грабили убогое имущество братии и убирались восвояси. Однажды, спасаясь от разбойников, Иларион, выбравшись через алтарное окно церкви, сел на коня и бежал в Гороховец. В другое время преподобный скрылся в трубе своей кельи. Многократно, совершив церковную службу, чтобы не сталкиваться с разбойниками, скрывался в лесу и ночевал там. Но это не всегда помогало. Как-то, в некоторое праздничное время, во время вечерни пришли разбойники в церковь и, когда иеродиакон начал кадить по церкви, то они, не желая быть опознанными, начали отступать от каждения. Иеродиакон же понял, что это были не люди, а демоны, потому наступая, кадил на них до самой паперти: тогда злодеи, вынув кистени, столь умерили его, что едва живого оставили. Вбежав в церковь, схватили преподобного в ризах и, связав его, продели между рук и ног дреколье, подпаливали его огнем, требуя денег и другого богатства. Иларион же говорил им, что все истрачено на строение церковное. Разбойники рыскали по обители как звери, говорили, что заставят его под пытками открыть спрятанные сокровища. Преподобный, находясь в таком бедственном положении, воззрев на икону Пресвятой Богородицы, молил ее об избавлении от такой напасти. После чего грабители внезапно побежали из церкви и скрылись в лесу. Потом, некоторые из них поведали, что им почудилось огромное скопление людей, спешащих на расправу с ними!

    Еще был случай, когда люди, пришедшие в монастырь со злыми намерениями, увидели преподобного Илариона, находящегося тогда с братией в церкви, стоящим с головы до ног в пламени, исходящим из его уст до самого неба огненным столпом. Испугавшись, разбойники удалились из обители ни с чем.

    В другое время разбойный люд, планируя ограбить пустынь, решили, что если Иларион не отдаст им казну монастыря, «огнем до смерти сожещи его». Когда же они подходили к обители, увидели «монастырь на воздусе стоящь». Тогда старейшина разбойников, повелел спрятать оружие в лесу и пойти к монастырю безоружными. Монастырь предстал перед ними в обычном обличии. Разбойники, под видом прихожан отобедали у преподобного, после чего пошли в лес за своим оружием, чтобы вернуться к своему злонамеренному начинанию, но опять монастырь предстал пред ними недосягаемым, вися в воздухе. Ужаснувшись таковым чудом, разбойники с раскаянием пришли в монастырь, рассказали все преподобному и братии подробно, просили прощения. Иларион же, наставив их на жизнь мирную и праведную, отпустил с миром.

    Изнемогая от многочисленных лишений, причиняемых разбойниками, преподобный намеревался оставить монастырь, но Божьи судьбы удерживали его. Ибо, когда он решался покинуть обитель, его настигала слепота, что происходило неоднократно. Поэтому, видя на себе неблаговоление Божье за оставление пустыни, уверился он переносить все скорби и озлобления великодушно ради любви к Богу. Но дьявол, видя, что невозможно изгнать Илариона из пустыни ни плотскими искушениями, ни мучением разбойничьим, еще больше ополчился на преподобного.

    В одну ночь на молящегося Илариона внезапно напало демонское полчище и, похитивши преподобного, повлекло к горящей печи, чтобы ввергнуть в оную. И кричал дьявол страшным голосом: «тащите, тащите досадника нашего, вринем его в пещь, да сгорит». Преподобный же, содрогнувшись от этого крика, начал призывать в помощь Божью Матерь, после чего демоны отскочили от него и, по крестном знамении, исчезли.

    Спустя некоторое время дьявол, взревев, как медведь, демоны же, взвыв, как волки, собрались во множестве в ночное время вокруг преподобного, молящегося в келии Господу Богу, похитили его зверски и начали бить нещадно. Повлекли Илариона из келии к реке Лух, чтобы утопить его. Когда же они волокли его мимо церкви, взмолился преподобный к Господу и Божьей Матери со слезами, и тогда явился из церкви свет белый, словно полуденный. Посреди того света стояли два юноши, блистающих, как молния. Они сжимали в руках жезлы, которыми сокрушили дерзость бесовскую, нанеся им многие раны, отогнали демонов от преподобного. Преподобный же, узрев от Бога и Божией Матери явную себе помощь, возвратился в свою келию, благодаря Бога и прославляя пречистую Матерь деву Богородицу. С того времени дана была ему от Бога власть над духами нечистыми, которых он мог молитвой от людей отгонять. С тех пор преподобный начал еще более строго исполнять свое служение, пост к посту прилагая, труды к трудам увеличивая, всем сердцем, всей душой и всей крепостью помыслов и деяний. Поклонов же на каждый день, как говорится: «по тысяще полагаше, постяшеся чрез день и чрез два не ядый, а иногда и чрез всю седмицу, токмо единаго хлеба вкушаше, и всегда день и нощь в молитве своей неутешно плакаше, и великих дарований духовных часто сподобляяся, радовашеся духом о Боге».

    Но, ненавидящий добро, враг человеческий дьявол, все же желая устроить преподобному подлость, явился однажды некоему брату, посланному от обители на торжище для приобретения необходимого монастырю имущества, который по вражьему совету утаил часть денег. Но это не утаилось от преподобного, который, призвав к себе этого брата, спросил его про украденное. Тот же исповедался и не отрекся от содеянного. Тогда Иларион, попеняв брата в проступке, повелел утаенное серебро возвратить в хранилище монастырское, провинившемуся монаху же наказания никакого не назначил. Тот же брат, вернув деньги, впал в великую печаль, тогда дьявол начал его подбивать к убийству преподобного. Преподобный, однажды в пятницу, придя из церкви в свою келью, усердно исполнял келейное правило, когда злобный брат воздвиг руки с топором, желая отрубить голову Илариону, но, задев за потолочный брус, попал не по шее, а в плечо, нанеся ему глубокую рану. Когда же он намерился повторить удар, вдруг, внезапно испугался и побежал из келии со стенаниями. Преподобный же лежал в крови, словно мертвый. Братия же увидев это, подумали, что пришли разбойники, чтобы убить Илариона, но после, разобравшись в чем дело, схватили покусившегося на убийство, связали и посадили его под стражу. Раненого преподобного, подняв с земли, спросили: что делать с преступником? Он же повелел вреда тому не чинить, только следить за ним. Но тот, потеряв рассудок, наложил на себя руки. Иларион же предав тело его погребению, «неутешно плака о душе его, да не поставится ему сие в грех».

    В те дни такая была в пустыни скудость, что даже и дневного пропитания не хватало, одежды монахов были ветхие, со многими заплатами, во всей обители одна только была шуба, которую давали исходящему в мирские селения брату ради потребностей монастырских. Несмотря на это Иларион в монастыре радушно принимал странников, помня, что Авраам при виде странствующих удостоился угостить самого Господа, и что за милостивые дела воздастся с торицею. Монахи же роптали на преподобного, как на безрассудного и намеревались оставить его в Пустыне одного. Но Божий Промысел молитвами и верой преподобного, нечаянными и чудными дарованиями удерживал их и заставлял с раскаянием благодарить Бога и быть в вере твердыми. Когда же кончилась вся мука, послал преподобный Иларион в город Гороховец монаха Никона к некоему богатому мужу по имени Семен Ершов, чтобы занять денег или двадцать мер зерна. На что Ершов отказал, говоря с укоризной: «иди и рцы наставнику своему, иже богат сущий, хочешь весь свет прекормити; у него никому нет отказу и почто ныне требует чуждаго имения; убо ему своим доблесть, а не чужим богатством спасение добывати». И не дал посланнику ничего. Никон, покинув Семена Ершова в печали, вернулся ни с чем в пустынь и, поведал все Илариону. Тот же не унывал и крепко возложил всю надежду на Бога. И надежды его осуществились: спустя несколько дней было получено достаточное количество от Божьего Промысла серебра, на которое в Гороховце тот же монах Никон купил целый струг хлеба. Увидев это, Семен Ершов устыдился. С тех пор он был милостив и благотворителен к обители.

    Когда же в округе разразился голод, преподобный повелел кормить всех приходящих в обитель, и столько их было, что с утра до полуночи не было промежутка трапезам. Братия, служащие трапезам переменялись только для отдыха. Страждущий же пищи народ заполонил весь лес вокруг пустыни.

    Когда в обители обосновалось достаточное число братии, преподобный Иларион решил построить новую большую Церковь во имя успения Божьей Матери, что и было сделано в 1660-м году. Прежняя старая Успенскую церковь была перенесена на другое место и переименована во имя святой Троицы. Иларион с монахами принимали самое активное участие в строительстве новой церкви, выполняя самую трудную работу. Когда они с мастеровыми людьми начали поднимать канатом бревна наверх, под их безмерной тяжестью новый пеньковый канат порвался. Мастеровые начали роптать на преподобного и уже хотели оставить строительство. Преподобный же, созвав всю братию и мастеровых, сотворил вместе с ними прилежное к Богу и к Пречистой Богородице молебное пение. После чего послал в город Вязники монаха для приобретения нового каната, где посыльный получил в дар от некоего боголюбивого человека пусть не новый, но крепкий канат из лыка. И оказался тот подержанный канат крепче нового. Построив храм, украсил его преподобный святыми иконами. То была церковь и светла, и велика, и высока, и с папертью, чтобы всем входящим в нее радоваться. Во время созидания храма явилась преподобному сама Владычица, и предрекла: «аз вся потребная обители твоей устрою, и к тому же оная не оскудеет».

    В другое время, когда Преподобный скорбел при устроении первой деревянной церкви с приделом Преподобного Ефрема Сирина, явился ему Преподобный Сергий Радонежский в сонном видении: «вскую, Иларионе, сердце твое печалию уязвляши, не ведый Бога во благих тебе помогающа; тем, дерзая, дела имися, не оставлю тебе и аз посещая». И, пробудившись ото сна, вострепетал преподобный Иларион, ощутив в сердце своем великую радость, «тем же и о строении церкви благонадежно печалися, и Божий Промысл посылаше ему стран вся потребная к содержанию и церковному строению».

    В царствующем граде Москве, близ Ивановского монастыря, в Патриаршей богадельне по колдовству некоего чародея, вселился демон и многие творил пакости, не давал жившим в ней покоя, тех же, кто пытался изгнать его устрашал, посрамлял, обличая грехи, и как свирепый дух по заклинании становился только яростнее. Иларион находился в ту пору в Москве, и некто из ближайших Царю Алексею Михайловичу поведал государю о преподобном, что ему дана от Бога власть на духами нечистыми. Когда прибыл Иларион (одежда на преподобном была тогда шуба овчинная, подпоясанная льняным поясом, а поверх шубы ряса суконная ветхая) к Царю Благочестивому, просил его Царь об изгнании демона из женских богаделен. Преподобный отправился туда и, молитвою и кроплением священной воды, изгнал демона. Царь пожаловал Илариону царскую свою грамоту на право получения в городе Гороховце зерна для нужд обители.

    После изгнания из богадельни демона послан был Преподобный от Царя Алексия Михайловича к отступникам и поносителям православной веры, чтобы обличить их грехи и приобщить в лоно святой церкви. Преподобный волю Цареву исполнил: благодаря своему таланту проповедника Христова, направил богоотступников на путь истинный. Тогда Царь дал во владение монастырю земли, но преподобный от них отказался. Царь, похвалив Илариона, пуще прежнего любить его начал.

    Однажды в обитель пришел некоторый землемерец мирянин, именем Иоанн. Преподобный принял его и, спустя некоторое время, постриг его в монашество, переименовав Ионой. Этот землемерец, когда жил в своем доме, был настолько трудолюбив и ревностен, что весь день до вечера трудился без пищи и, поминая свои грехи, бил себя по нагому телу до пролития крови, «и повергался на муравьище, да ядять муравьи тело его», желая этим избежать вечных мучений за грехи. И молил Бога освободиться от ига супружеского, а как овдовел, то немедля пришел в обитель к преподобному. Этот настолько ревностный подвижник сначала во всем повиновался своему старцу. Спустя некоторое время показалось ему мало труда по примеру братии, то есть, поста, церковных молитв, келейного правила и послушания монастырского. Потому, без ведома старца, начал более установленного молиться и поститься по своему разумению, первый в церковь приходил, последний ее покидал. После, забыв про свою немощь, начал обличать братию, что они не так усердны, как он. А потому самопрельщался и, осуждая братию, приобрел себе в наставника демона, который под видом Ангела начал возбуждать его по ночам на молитву, а также являться ему наяву, предрекая ему неведомое и что должно сбыться. Когда стоял Иона в церкви, мнимый ангел появлялся перед его взором, представляя книгу, читал, чтобы не слышно было церковного чтения и пения. Когда же преподобный Иларион обходил церковь каждением фимиама, тогда мнимый ангел отвечал, а прельщенному казалось, что преподобный недостоин ангельского присутствия. А как только Иларион брата оного минет, тогда мнимый ангел по книге прельщенному читал. И, наконец, когда оный брат заболел, то демон ему предсказал, что в третий день скончается, а прельщенный поверил дьяволу, как доброму ангелу и, призвав преподобного, сказал ему о скорой своей кончине и ангельском явлении, просил благословения перед смертью. Иларион же, уразумев прелесть вражью, подняв руку свою, ударил прельщенного и сказал: «Ангела ли ты видел? Демон проклятый вся сие тебе сказал, и яко он сам лжа есть, еще и словеса его полны суть всякия лжи и скверны». Монах же этот отвечал преподобному: если бы то был демон, не возбуждал бы меня на молитву. Преподобный Иларион же произнес: «егда мнимый той ангел, паче же демон, начнет будить тебя на молитву; тогда ты его не слушай, а вставай во свое обычное с прочими время». Застав Иону при молитве, во время которой тот произносил странные и нелепые слова, повелел Иларион старцу его следить за прельщенным. В следующую же ночь пришел демон, побуждая брата Иону по прежнему на молитву, но монах, утвержденный преподобным, не слушал демона, а проклинал его Божьим именем. Демон же наклонившись к его уху, звал Иону к молитве. Этот брат, схватив лежащий около него камень, крепко ударил демона, желая его убить. Демон, возопив: «ох! ох! убил мя еси», направил тот камень в голову находящегося там же старца, разбив ее до крови. Дьявол, рыкнув страшно, начал мучить прельщенного, тот трясся, скрежетал зубами и изо рта его шла пена. После чего напоил Иону неким сладким питьем, отчего монах начал повторять: «ах сладко! ах сладко!». Преподобный же сказал ему: «брате! Сия сладость горше полыни будет». После всего этого Иона уже и в церковь не ходил, и в келье на молитву не вставал, а только постоянно повторял: «ах, сладко!».

    Спустя некоторое время, к лежащему в келье отступнику вновь пришел демон и, когда он коснулся уст его, «в устах оного брата сделалась горечь и лютость нестерпимая, каковыя и представить в уме не возможно». Пришедший к нему преподобный, увидев его страждущим, прослезился и промолвил: «не возвестих ли тебя, яко сладость оная горчае бадет полыни». После чего, покинув Иону, заповедовал всей братии молиться о нем, ради милости Господней к грешнику, об избавлении брата от насилия и мучительства лукавого демона. Спустя некоторое время, молитвами преподобного и его братии, избавился Иона от прелести и мучительства дьявольского. С того времени придал Иларион оступившегося брата святому послушанию, а всей братии завещал молитвы келейные в церкви совершать, ничего не делать без ведома своего старца и строго придерживаться общеустановленного правила монастырского.

    В то время, когда в обители было мало братии, сведующих в церковном пении, вместо пения херувимской песни читали 50-й псалом: «помилуй мя Боже». Все же служение исправляемо было чинно и благоговейно, чтение псалмов мерно и неспешно. Особенно этих правил начали придерживаться после явления преподобному Божьей Матери, о чем свидетельствует описание жития Илариона: «Преподобный безкровную жертву во вся дни Господу приношаше; свече спешася ю творяше (причиною тому было множество комаров и другий насекомый). Случися ему некогда пред Литургиею мало нечто сести, - и се аки бы яве зрить от иконы верхняго иконостаса сошедшую к нему Пресвятую Богородицу, и поносившу ему вельми, яко дело Божие небрежно творит, и паки на первое место взыде».

    Преподобный Иларион установил в пустыни общежитие по примеру Святых Апостолов и Святых Отцов церкви: «да имеют вся обща», собственность иметь строго запретил, а если кто поступал в монастырь и приносил что-либо из своего имущества, повелевал сдавать всю собственность в общее хранилище на пользу всей братии. А если кто от своего имущества не отказывался, такого преподобный и не постригал в иноческий образ. Одежда была у всех одинаковая, пища всем равная: трапезничали все вместе, слушая чтение со смирением и молчанием. Если же кто дерзал нарушить благочиние и скромность, такого преподобный наказывал поклонами, а кто противился и этому, того смирял постом и трудами. Еще более непокорного и вздорного вразумлял железными учами. В кельях тоже запрещено было иметь что-либо постороннее. Если кто в летнее время собирал в лесу какие-либо плоды или кому что-то приносили родственники, должен был сдавать их в келарскую для общей потребности. Наиболее строго Иларион следил за тем, чтобы в монастыре или вне его братия не искушались хмельным питием, заповедал им всегда быть трезвыми. Повелевал всякому без роптания ходить на общие послушания, исполнять всякому свою должность рачительно и благочестиво. Для большего примера братии и сам преподобный выходил на общие послушания, где трудился с усердием. В свободное время повелевал монахам заниматься каким-либо рукоделием, а созданное приносить в общее хранилище. В церкви во время службы особо соблюдались благочиние и тишина. Не только, чтобы один с другим говорить или кому неискусно кашлять, но и дышать тихо, стоять в церкви, «аки на небеси», со страхом и радостью.

    Вне церкви между братии также было всеобщее почитание и страх Божий, всегда они соблюдали себя от празднословия и смеха. Даже необходимое общение они поставляли себе в празднословие, ведая неизбежность греха во многоречивости. Потому предпочитали молчание разговорам, а когда кому и усмехнуться случалось, тот, укорив себя, слезами лицо свое орошал и целомудренным обликом и страхом Божьим душу свою ограждал, помня писаное слово Христово: «горе смеющимся, яко восплачете». С богомольцами и странниками разговаривать, кроме назначенного на то инока никто не смел, разве кому повелит преподобный. Из келий своих неурочно выходить не смели, ибо преподобный строго запрещал сборища пустословные, которые не к спасению, а к смущению и разорению благосостояния души приводят. Потому приказано было будильщику вечером и днем осматривать на монастыре и по кельям, чтобы не было никаких собраний и бесед. Ночью же и сам преподобный обходил братские кельи, проверяя, хранят ли молчание и пребывают ли в трудах указанных и молитвах по повелению старцев. Да и сами братия, стремящиеся к своему спасению, оберегались празднословия и знакомства с мирянами, как вредящих духовному спасению. Пребывали в кельях своих в молчании: они готовились к страшному второму пришествию, чтобы предстать на суд с совестью чистой и дать ответ за свои слова, дела и помыслы. И вообще, между собою у братии было истинное смирение, всякий почитал себя рабом непотребным, всякий старался воздавать честь большую другому. Потому преимущества и старейшинства каждый избегал. От такого смиренномудрия и кротости возрастала между ними жизнь благочестивая, и во Христе Иисусе истинное и святое братолюбие, и Апостольское единодушие, и любовь, которая и есть исполнение закона Христова и союз совершенства.

    Нравом преподобный Иларион был кроток, смиренномудр, благоприступен, милостив и сострадателен, и всякого искусства исполнен. А если кого-то нерадивого ему и опечалить случалось, то после этого находились для него и слова утешения. Всюду милость, суд строгий, но справедливый его усмотрением простирались: ибо преподобный, как истинный Пастырь и Отец, имел неослабное попечение о спасении братии. Во всем собою пример добродетели демонстрировал, потому и братия его уважали и любили. Заповеданное от него, как от самого Христа, тщательно сохраняли, и почитали преподобного, как Ангела Божьего. Неослабное во всяком деле старание их было не только в обители, но и за ее пределами: каждый был послушен, чист и к молитве ревностен, а потому и была таковая молитва Богу приятна. Доказательством тому служит один случай, произошедший в Москве. Однажды посланы были из обители преподобного по монастырским делам три инока в Москву. Проживая у Царского иконописца Симона Ушакова, они исправляли ночью келейное свое правило. Воины, стоящие на страже в кремле у Спасских ворот, увидев над тем домом, где иноки молились, великое пламя, восходящее к небу, поспешили туда. Осмотрев все вокруг и, ничего не найдя, кроме тех иноков, вернулись на свое место, откуда опять увидели тоже пламя. Все, видевшие это явление, уверились, что «это есть знак усердной к Богу молитвы, восходящей к небеси, кроме дыму житейских попечений».

    Настолько известной сделалась Флорищева пустынь, благодаря добродетельной и строгой жизни преподобного Илариона и его братии, повсюду прославлявших Отца Небесного, что не только простой народ, но и вельможи, и воеводы начали посещать ее, прося у подвижников молитв и благословения. Из таковых сановных мужей, бывший воеводой в городе Вязниках Иван Михайлович Языков часто посещал обитель вместе Гороховецким воеводой Петром Авраамовичем Лопухиным. Видя соблюдаемый в монастыре чин и дела, подвизавшихся в нем, возлюбили воеводы преподобного и его учеников так, что когда Языков прибыл в Москву, то немедля рассказал благочестивому Царю Федору Алексеевичу, благочестия ревнителю, об этой богоугодной жизни иноков и их наставника. Благочестивый же Царь, услышав это, радуясь, что в его царствование обрелся столь богоугодный муж, пожелал видеть его лично, чтобы получить душевную пользу, для чего скоро призвал его к себе, с честью приняв Илариона в своих царских палатах. Преподобный же со смирением и страхом воздал Царю подобающую честь, как помазаннику Господню. По Царскому прошению благословил Его и поучил довольно о спасении душевном. С тех пор Благочестивый Царь и все его приближенные полюбили преподобного. Царицы и Царевны, как своего отца почитая, часто призывали к преподобного Себе. При трапезе своей усаживали рядом с собой, а сами, как дети около своего отца, садились и спрашивали: как спастись, что есть грех, а что нет. Когда же Царица Агафья Симоновна разрешилась Царевичем Ильей Федоровичем, Царь учинил преподобного Илариона быть восприемником от купели крещения сына своего Царевича. Избрал его себе духовным отцом и кумом. Обитель же его одарил многими царскими милостями, как-то: около пустыни и в других Царских местах лесом, рыбными ловлями, сенными покосами, хлебопашной землей, мельницами и солеварнями, утвердив это на вечное владение Царскими своими грамотами. Помимо всего прочего отправил Государь в обитель колокол в 120 пудов весом и много другого имущества.

    Спустя некоторое время Благочестивый Царь Федор Алексеевич изволил сам посетить обитель преподобного во Флорищевой пустыни. Произошло это событие в 1681-м году. Высочайшее Его шествие с Царицей и Царевнами и светлым Сигклитом проходило из города Москвы через Вязники, далее прямой дорогой, проложенной через лес. Эта дорога до сих пор видна и называется Царской. Преподобный, когда узнал, что Царь приближается к пустыни, приказал производить благовест в один колокол, а сам с братиею, облачившись в святые ризы, вышел на встречу Царю с честным крестом и с чудотворной иконой успения Пресвятой Богородицы. Когда же Царь подошел к Святым вратам обители, его встретили перезвоном всех колоколов. Какой же радостью все исполнились тогда! Благочестивому Царю пустынь пришлась по душе, как богонасажденный рай земной. Войдя на территорию обители, Царь рассматривал местоположение пустыни, удаленность ее от селений мирских, нищету и во всем крайнюю скудость. Когда же Царя одолели полчища комаров и мошек, что свойственно тем краям, тогда прослезился Царь и сказал: «О окаянный Аз! В коликой прохладе и веселии пребываю; сии же рабы Господа моего каковую нужду и скорбь ради любве Христовы претерпевают». Лицезрея соблюдаемый преподобным в церкви и на монастыре порядок, еще больше возлюбил того. Иларион же подарил Благочестивому Царю пустынный свой гостинец, льняные башмаки, искусно сплетенные, которые Царь принял, как величайший дар. И за этот подарок Благочестивый Государь повелел преподобному у себя в пустыни создать Церковь каменную, какую тот сам пожелает. На ее сооружение было выделено необходимое количество денег. Государь царским своим повелением указал, чтобы немедленно со всей округи предоставлено было потребное количество камней (на это имеется царская грамота), кирпича, извести, а также мастеровых людей, что и было исполнено. По завершении строительства храма Государь повелел возвестить себя, с чем и отбыл в царствующий град Москву.

    В это же время, при первом Царском посещении, задумался преподобный о пахотной земле, чтобы выращивать на ней хлеб для пропитания братии. Узнав, что в дворцовой волости имеются неиспользуемые земли, спросил о них у Царя Федора Алексеевича, тогда Царь выделил ему всю Белогородскую волость с принадлежащими ей жителями (более двух тысяч дворов). Преподобный сказал, что вся волость – это слишком много, поэтому Царь даровал обители столько, сколько было необходимо, подтвердив это своей Царской грамотой.

    В начале строительства каменной церкви, когда начали копать рвы для фундамента, были найдены два гроба с нетленными мощами схимонаха Мефодия и еще одного монаха, скончавшихся 28 лет назад во время эпидемии. Эти мощи были вновь погребены в строящейся церкви близ западных дверей, но где именно, достоверных свидетельств не имеется.

    К концу зимы строительство церкви было завершено. Она была украшена великолепным иконным писанием, в том числе четырьмя иконами, созданным царским иконописцем Симоном Ушаковым:

1) Христа Спасителя у царских врат в позолоченной ризе;

2) Успения Божьей Матери подле Спасителя в позолоченной ризе, от которой приходящие с верою получали исцеление;

3) По левую сторону царских врат Кипрской Пресвятой Богородицы, унизанная по бархату жемчугом, а по сторонам обложенная серебром, с позолоченным венцом;

4) Владимирская Божья Матерь в святом алтаре за жертвенником с позолоченным венцом.

    При создании храма сам Преподобный с братией трудились прилежно, а рабочих по утрам прежде восхода солнца пробуждал к работе некий глас. Когда же здание оказалось высотой от земли в аршин, мастеровые, видя огромность здания, начали роптать на преподобного, будучи недовольны пищей и питием.

    Преподобный при всей своей заботливости и трудах никогда не оставлял церковной службы и келейного своего правила, и в этом случае, видя ропот и негодование рабочих, обратил свой глас к Божьей Матери. Неутешно плакал, прося помощи и заступничества. Когда, после правила вся братия вышли из церкви, преподобный, оставшись один, сел и начал размышлять о строительстве церковном. Впав в некий тонкий сон, узрел саму Владычицу Богородицу, вещающую ему: «пренеси образ мой, называемый Владимирский, и поставь его в новозастроенной каменной церкви, и аз ти тамо сама буду помогати». Преподобный, придя в себя, уразумел посещение Божьей Матери и, от исполнения духовной радости, повелел благовестить в большой колокол, на который собрались вся братия. Видя преподобного в духовном восторге, они поняли, что ему было какое-то явление. Преподобный зажег свечи и кадила и, облачившись со всей братией в святые ризы, перенес святую икону Владимирской Божьей Матери из паперти теплой Троицкой церкви в летнюю деревянную Успенскую церковь с подобающею честью. Совершив всенощное бдение, рассказал всей братии о явлении ему Пресвятой Богородицы и ее благоволении на перенесение своего образа на место вновь строящейся церкви. Внимая, братия со страхом и умилением преклоняли колена свои вместе с преподобным перед иконой Владычицы Богородицы, благодарили Господа и Его пресвятую Матерь за такое к ним милосердие. Во время перенесения и всенощного бдения такая была у всех духовная радость, что никак не могли удержаться от слез: те сами изливались из глаз и орошали лица монахов. Пуще прочих преподобный, как некий пернатый, летая по воздуху, так и он, от духовной радости обходя церковь, кадил святые иконы и братию, поклоняясь низко. После совершения божественной литургии и молебного пения, перенесен был образ Пресвятой Богородицы Владимирской, поставлен в строящейся церкви на подготовленном месте, где и находился до завершения строительства храма, как божественное ограждение и покров. С того времени не только преподобный и братия начали еще более усердно трудиться на строительстве храма, но и мастеровые, видя перед собой образ Божьей Матери, перестали роптать. Еще больше усилилось их рвение, когда удостоились видеть в одну ночь явление от иконы Пресвятой Богородицы: «ибо видели они в нощи около новосозидаемой церкви светоч световидный, светящийся подобно златой обьяри, и лучи на все страны испущающий». Это явление видел и сам преподобный с братиею и все работники, потому все, с благоговением взирая на икону Владычицы, в деле своем трудились каждый с радостью и благодарением, с любовью и усердием.

    Когда Царю доложили о завершении строительства церкви, Государь с радостью пожертвовал от царской своей милости драгоценную церковную утварь: крест, Евангелие, сосуды, кадильницу, царскую порфиру, а сам обещал быть на освящении храма, что вскоре и исполнил. Царь вторично прибыл во Флорищеву пустынь со всей царской семьей и светлым Сигклитом. Храм во имя Успения Божьей Матери был освящен в присутствии Царя Преосвященным Симоном Митрополитом Смоленским 30 сентября 1681 года. После освящения храма Государь возвратился в царствующий град Москву, повелев преподобному Илариону, по завершению дел, предстать ко двору.

    Когда настал срок преподобному отправиться в Москву, то он, провидя духом, что оттуда в обитель свою ему возвращения не будет, призвав ученика своего Иеромонаха Иринарха, вручил тому обитель в управление с полным упованием на Бога. Воздев вверх свои руки, благодарил Господа за его великие и несказанные милости. После чего, преклонив посреди церкви колени, долго молился Господу Богу и пречистой Его Матери со слезами, о чем свидетельствует летопись: «моляшеся о покровении св.обители и живущих в ней братии, и о приходящих в храм Божий, и с верою молящихся Божией Матере, еже получити грехов прощение и от всяких скорби и напастей и от духов нечистых одержимым освобождение, души и тела исцеление, и да сподобятся духовныя радости молитвами Богородицы». В той же молитве упоминал, как сама Божья Матерь обещала никогда не оставлять святой своей обители.

    Итак, преподобный, помолившись и дав всей братии мир и благоговение, отправился в путь с жалостью в сердце. Прибыл в Москву благополучно, где 11 декабря 1681 года был посвящен Патриархом Иоакимом в Епископы города Суздаля, а 25 марта 1682 года был удостоен сана Митрополита Суздальского, о котором он задолго был извещен разными откровении (в одно время преподобный, стоя в церкви в мантии, узрел на оной Архиерейские скрижали; также же ему, еще во Флорищевой пустыни, монах по имени Вениамин, имеющий дар прозорливости, предсказал, что он будет Архиерей. Наконец, когда Преподобный Иларион прибыл в Москву, готовясь к смирению, при окончании правила, перед причащением, узрел наяву Николая Чудотворца, в келью к нему пришедшего и сосуд некий в руке держащего, исполненный благовонного мира, помазав которым преподобного, сказал: «отсель будеши Архиерей», после чего невидим стал, а от помазания же сего вся келья исполнилась ароматного благовония, которое обоняли и все тут бывавшие).

    По принятии Архиерейства, преподобный Иларион начал прилагать еще больше рвения к проповеди слова Божьего, при помощи которого, при благочестивой своей жизни, многих пробудил ото сна греховного, многих обратил от нечестия к благочестию, а благочестивых побудил к большей, священнейшей ревности. От чего Царь Феодор Алексеевич еще более стал его любить, да так, что после смерти супруги своей, доверил Илариону избрать другую девицу себе в супружество. Преосвященный Иларион, провидя духом скорую Царя кончину, советовал ему некоторое время воздержаться от женитьбы, но Царь повелел избрать невесту, не откладывая. Итак, по повелению Цареву, Преосвященный Иларион, как истинный отец и послушник, вскоре избрал ему невесту: девицу, украшенную всеми достоинствами. Невеста была из рода Апраксиных по имени Марфа Матвеевна, по сочетании с которой, Царь во второбрачии жил только полтора месяца и, будучи украшен христианскими добродетелями, скончался в 1682 году на 21-м году от рождения; царствовал 6 лет и 6 месяцев. Во время его болезни Святитель Иларион пребывал при Царе неотступно, праведную или лучше сказать мирную его кончину удостоился зреть своими глазами.

    Святитель Иларион, отдав последнюю дань Царю и своему благодетелю, возвратился к своей пастве в город Суздаль, где, оплакав кончину благочестивого Царя, начал с большим усердием проходить Архиерейскую свою должность. Ни одного дня не проходило без проповеди слова Божьего, ни одного дня не пропускал, чтобы не сделать какого-либо милосердия. Доходы свои направлял на содержание нищих, подавал на пропитание содержащимся в темницах и находящимся богадельнях. Поддерживал людей всякого чина, звания и пола, которые по бедности приходили в отчаяние или к грехопадению, а наиболее не оставлял тех бедных духовного звания, которые имели усердие и часто ходили на молитву в храм Божий. К нищим настолько был милостив, что без них он и не обедал. Роскоши он не был причастен и увеселительных собраний не заводил, к другим на таковые не ходил, а потому хмельного пития, излишних приготовлений пищи в доме его не было: питие его было кислые щи, а чаще одна простая вода, а пища состояла из хлеба и трех простых блюд. При таком воздержании, имел он ревность к служению до самой своей кончины, пребывая в доме Божьем день и ночь, принося Господу Богу, как благовонное кадило, непрестанные молитвы, потому и служил не только в праздничные дни, но и в будние. Служа часто и занимаясь делами, свойственными его сану, он как истинный подвижник, как монах, никогда не оставлял и своего келейного правила, установленного им во Флорищевой пустыни: земных поклонов, келейных и церковных. Уже, будучи в глубокой старости, по причине телесной немощи не имея возможности совершать земные поклоны, творил поклоны поясные, после каждой сотни которых совершал по тридцать крестных знамений. От множества земных поклонов наросла у него на руках и на коленях кожа, подобно как у животных, толстая и жесткая. Такими лишениями и испытаниями, а не леностью и негой, достигал он царствия Небесного. Воздержанием и трудами настолько свое тело иссушил, что оно было только кожа да кости! Такая жизнь сделала преподобного Илариона прозорливым и врагу дьяволу неприступным, о чем свидетельствует следующий случай. Некий чародей по просьбе одного клирика, желающего получить сан священника, троекратно посылал демонов, чтобы, обольстив святителя, утвердить упомянутого клирика саном священства. Но бесы, приблизившись к преддверию келии святителя, почуяли, что там пострадают и пославшему их волхву многие раны наложили, чтобы не посылал их туда, куда они и приблизиться не могут. Здесь становится ясно, насколько была богоугодна жизнь Святителя Христова Илариона.

    Святитель Иларион, находясь в Суздальской митрополии, не забывал и Флорищеву пустынь, в которой прожил двадцать восемь лет. Как основатель и первый строитель обители на Флорищевых горах, вступив на паству свою, поставил строителем Флорищевой Пустыни ученика своего, благоговейного и добронравного, радеющего постнических трудов и пустынных установлений хранителя, вышеупомянутого Иринарха. Неоднократно посещал обитель, проводил в ней Литургию, после чего наслаждал братию духовной беседой, поощрял к благочестивым подвигам. Митрополит Иларион выделял немалые средства на устроение и содержание обители. В частности на средства святителя была построена теплая каменная церковь во имя Святой Троицы с келарской и трапезной, а также каменная хлебопекарня.

    Святитель Иларион, вручая строительство ученику своему Иеромонаху Иринарху, повелел, чтобы и после него настоятели пустыни избирались из монахов, только тут принявших пострижение и неисходно здесь жительствующих, чтобы пришедшие извне не изменили заведенного им в обители порядка. В конце земной жизни Святитель Христов Иларион от многого плача лишился зрения (повествуется, как Святитель Иларион во время служения ясно все видел, а по окончании службы ничего видеть не мог), светлостью же ума и чистотой сердца своего ясно взирал на славу Господа. В последние дни свои Иларион много потерпел от завистливых и злобных людей, желавших лукавством получить его престол. Но желавшие сделать это лишь ускорили себе бесчестие и позор, один из них даже лишился ума своего, а спустя малый срок и самой жизни. Святитель же Христов Иларион, добрыми подвигами подвизавшись, соблюдая веру, в старости глубокой, приближаясь к пристанищу вечной жизни, принял от началопастыря Христа Совершителя веры Иисуса венец правды.

«В день недельный» во время утрени Иларион так занемог, что уже не мог сам выйти из церкви, был перенесен сослужителями его в келью, где исповедался духовному отцу своему, «елеосвятився, и божественных таин – тела и крови Христовой причастився, и всем мир и благословение дав, успе о Господе 1707 года месяца Декабря 14го дня, по болезни своей в 7й день во время Святыя Литургии, в час Херувимской песни, прейде ко Господу, егоже возлюбил, и служе от юности поработал усердно». Пятьдесят четыре года иночествовал и не изменил правила своего. Управлял Суздальскою паствою 26 лет и 4 дня, во Флорищевой пустыни прожил 28 лет. Роста был среднего, силу в свое время имел против двоих или троих человек. Кончина его была возвещена колоколом, по которому все жители города Суздаля и окрестностей, от мала до велика, стекались на двор Архиерейский и, входя в дом его, со слезами лобызали холодную десницу своего пастыря. Прикасающиеся с верою, получали избавление в своих недугах и болезнях. После продолжительного прощания, с подобающею честью тело Святителя Илариона вынесено было в соборную церковь, где стояло не погребенным 16 дней, после чего совершено было погребение Архимандритами, Игуменами и Протоиреями со всем почетом, при многочисленном собрании всякого чина и звания людей обоего пола. Тело его положено в Соборной Рождества Богородицы церкви. По погребению Святителя Илариона от гроба его в разные времена были многие исцеления, которые и доныне притекающим с верою не прекращаются.

Эта статья является изложением современным языком части рукописи, хранящейся в Троице-Сергиевой лавре: http://lavra.ru/manuscripts/medium.php?col=2&manuscript=181&pagefile=181-0002

    Флорищева пустынь (Первая страница)       На главную        Гостевая книга        Почта