Поселок Фролищи
в 1948 – 1970 гг.

      Текст написан Евгением Рабкиным по просьбе автора сайта и содержит ответы на его вопросы, а также некоторые отступления-воспоминания.

      Скорректировано в феврале 2010 г., после установления контакта Евгения Рабкина с одноклассниками Людой Телковой и Славой Климовым. Уточнены, гл. образом, сведения об одноклассниках и учителях.

      Было это в те давние времена, когда продавщицы умели взвесить точное количество (200, 300, 500 гр. и т.д.) колбасы или сыра (правда сыр и колбаса тогда встречались редко), а кондукторы объявляли остановки (с транспортом тоже была «напряженка»)...

Предисловие.

    Как мы оказались в поселке Фролищи. Родился я в 1941 году на Урале, куда после начала войны успела эвакуироваться моя мама из Белоруссии. После того, как закончились войны с Германией и Японией, и вернулся из армии отец, мы некоторое время жили в Югонце Горьковской обл., потом полгода на станции Ильино Горьковской железной дороги. Затем, в конце 1948 года, мы перебрались в поселок Фролищи, где военное ведомство дало работу отцу и жилье нашей семье. В те годы в поселке на почте и на станции висели таблички с разными названиями: одна Флорищи, другая Фролищи. Мне больше нравилось первое (историческое) название, но, в конце концов, «победило» второе. Во Фролищах я пошел в 1 класс и провел школьные годы. Поэтому о Фролищах у меня сохранились детские, т.е. самые приятные воспоминания. Для удобства ссылок вначале вставлю рис.1 − фотографию центральной части пос. Фролищи того времени, снятой со спутника летом 2007 г. (видно, что купола пока стоят на земле рядом с Успенским собором).

Рис. 1 Фото центра пос. Фролищи со спутника, лето 2007 г.

~01) приблизительно здесь была военторговская столовая «ФИАЛКА»;
~02) здесь жил мой одноклассник и друг Вова Прокопенко;
~03) здесь жил я;
~04) мой двор;
~05) в 1948 г. – конюшня («хоздвор»), потом склады;
~06) дом нашей соседки, прачки Нюры Шилиной (ее прачечная – это 3-4 окна слева от арки-входа в монастырь, отлично запечатлена в центре  картины  художника Бубнова А. П., представленной на сайте, в разделе раритетных фотографий);
~07) дом моей одноклассницы Ангелины  Шаровой и ее младшего брата, моего приятеля Александра;
~08) дом-будка Зуевых, запомнилось, что у них был маленький дом и много детей;
~09) здесь было караульное помещение «405-го» и гауптвахта;
~10) место, где была «главная» водоразборная колонка;
~11) водонапорная (сторожевая) башня;
~12) склады военного имущества, примыкали к нашему дому;
~13) магазин «ГУМ», здесь в 1948-1953 гг. были и продукты, и промтовары, в 1952-53 гг. все витрины были завалены консервированными крабами, а однажды его ограбили…;
~14) «закрытый» магазин «химбата», он стоял на границе охраняемой территории, иногда в него пускали всех, иногда только «своих», там можно было купить дефицитные импортные вещи;
~15) тоже магазин, возможно, сюда переехал «ГУМ»;
~16) клуб «405-го», вход через часовенку, на которой символ «~»;
~17) здесь был клуб, и библиотека «химбата».

    Красной линией показан провод, который протянули между квартирами я и мой друг одноклассник Вова Прокопенко, по этому проводу мы наладили телефонную связь (второй провод – земля).

А) что размещалось в бытность Вашего проживания во Фролищах на территории объектов, указанных на старинном плане монастыря (по пунктам). Если имеются воспоминания, истории, связанные с этими объектами, пожалуйста, тоже опишите:

    Чтобы было понятнее, о чем речь, вставляю рис. 2: "Старинный план монастыря", присланный мне автором сайта, где красными цифрами помечены исторические объекты, синие цифры со стрелками я добавил сам по ходу повествования.

Рис. 2 Старинный план монастыря.
Синие стрелки и цифры добавлены мною.

    Перечень объектов монастыря, обозначенных красными цифрами:

1) Успенский Собор  2) Троицкая церковь  3) Церковь апостолов Петра и Павла  4) Церковь преподобных Зосимы и Савватия Соловецких  5) Колокольня  6) Настоятельский корпус  7) Трапезная палатка  8) Ершовский корпус  9) Погреба  10) Казначейский корпус  11) Голицынский корпус  12) Просфорная  13) Кузня  14) Источник  15) Гостиница  16) Постоялый двор  17) Постоялый двор  18) Хозяйственный двор  19) Квасоварня  20) Баня, прачечная.

    Отвечаю на вопросы по пунктам-номерам объектов монастыря.

    1) То, что располагалось в Успенском соборе, называлось «боепитание»: там хранилось и ремонтировалось стрелковое оружие. Мы знали, что, иногда, проверяя оружие, оружейники стреляли по высоко расположенным фрескам, не боялись ни Бога, ни рикошета. Это тогда (по нашим понятиям) почему-то не считалось ни кощунством, ни вандализмом, скорее было лихостью. Иногда отремонтированные пистолеты проверяли на улице рядом с собором. Их зажимали в «станок» (тиски) и стреляли, настраивая прицел. Эти процедуры я видел неоднократно, иногда я успевал увидеть (может быть, это мне 10-12 летнему мальчишке показалось), как летит пуля из пистолета. Когда «боепитание» убрали из собора, мы, несмотря на запертые двери, проникали туда, внутри собора висели две больших «мемориальных доски», одна в честь посещения этих мест царем Федором, вторая – «главным священником» России того времени. На полу собора были красивые металлические плиты большого размера. Внутри одной из стен собора был проход на крышу, туда мы лазили в 1963 году и фотографировались у куполов.
    Недалеко от Успенского собора, похоже там, где на старинном плане стоят кресты, росло единственное в своем роде (в поселке) огромное дерево – грецкий орех. Его плоды не успевали вызревать и здорово пачкались. Цело ли оно сейчас?

    2) Троицкая церковь была помещением для солдат, служивших в то время в «405-м». С восточной стороны Троицкой церкви была спортплощадка для солдат: турники, брусья, бум, шест и канат для лазания (мальчишки на этой спортплощадке часто подтягивались, лазили по спортивным снарядам и проч.). Солдат заставляли сдавать обязательные нормативы на турнике (упражнение «склёпка») и на брусьях.
    В здании, которое примыкает к Троицкой церкви с запада (№ 26), был клуб «405-го», вход в него был через башенку-часовенку, потом фойе, потом зал. В зале смотрели фильмы, а по праздникам давали концерты самодеятельности (там пела мамина подруга Зинаида Лобза – жена офицера). В фойе были танцы.
    В конце 50-х годов была обновлена одна из фресок с северной стороны, снаружи  Троицкой церкви, вверху, над крыльцом. Каким образом это обновление было сделано и кем я не знаю, помню только свое удивление красотой этой фрески.

    3) В церкви апостолов Петра и Павла с момента нашего приезда во Фролищи в 1948 г. была военторговская хлебопекарня. Отец на грузовиках (с водителем) часто привозил для пекарни муку с мельницы, которая была, кажется, на Сейме, иногда мука приходила по железной дороге, разгружали обычно солдаты. Сейчас, вспоминая те времена, удивляюсь, что не было случаев воровства при погрузке-перевозке. Много было солдат из южных республик Союза. Запомнился мне – мальчишке один великан-узбек, который тяжелые мешки с мукой носил-кидал виртуозно и легко: он мне объяснил, что привык грузить хлопок. Внутри этой церкви и мука хранилась, и печи для выпечки были, и банька для «санитарной обработки» персонала. Затем (когда не помню, очень приблизительно думаю в районе 1956 года) пекарню перевели в место, которое я на старинном плане обозначил как №23. А в церкви Петра и Павла разместили «ситроцех»: там делали «ситро» - «кока-колу» того времени. Разводили специальный концентрат в воде, потом этой водой наполняли бутылки, газировали, укупоривали. Готовый лимонад («ситро») продавали в военторговской столовой «Фиалка» (ее приблизительное расположение указано на рис.1). Мы, дети, иногда находили картон, пропитанный лимонадной эссенцией, и сосали его, это было очень вкусно. Видимо картон этот – часть тары, на которую протекала эссенция при перевозке и хранении, но мы почему-то думали, что это такой способ перевозки эссенции – в пропитанном картоне (а может, так оно и было?).

    4) Церковь преподобных Зосимы  и Савватия Соловецких была частично разрушена до нашего приезда в 1948 году. Но часть стен церкви еще стояла. В районе 1950 г. решили убрать эти остатки стен, т.к. по ним часто лазили дети, да и, наверное, руины «вид портили». Зацепили тросом за эти стены, прикрепили трос к танку. Трос разрезал кирпичи до первой кованой железной полосы, такие полосы были уложены через несколько рядов кирпичей во всех стенах. Далее то ли трос лопался, то ли танк буксовал, сейчас уже не помню, помню только, что стены устояли, и это на меня произвело сильное впечатление. Потом эти стены убирали потихоньку и медленно – вручную. Часто в обломках этой церкви (посреди поселка!) проводили солдатские учения с использованием взрывпакетов (однажды взрывпакетом испортили капроновые чулки проходящей мимо даме) и со «стрельбой» из ручных ранцевых огнеметов, стреляли из них на учениях водой. Эти огнеметы выглядели как винтовки с толстым коротким стволом (мы иногда находили их на свалках, их называли «РОКС»), к этим «винтовкам» шлангом подключалась металлическая емкость-ранец (которая размещалась за спиной бойца) с ручным насосом. Думаю, что современные садоводы «на ура» раскупали бы сегодня такой «опрыскиватель».

    5) Колокольня. Она «притягивала» грозы со всей округи (независимо от направления ветра), колокольня высокая и стоит на высшей точке в округе, вот и «притягивала». Во время гроз мы у себя в квартире обязательно вынимали антенну из приемника и соединяли с заземлением, иначе приемник выгорал. Несколько раз во время грозы внутри нашей квартиры (она была на 2-м, деревянном этаже) небольшие молнии-искры, размером в 10-15 см. «били» в металлическую кровать.
    В 50-е годы раза два были сильные ураганы (видимо аналогичные тому, который был после смерти главы Флорищевой пустыни и был описан в старинной книге, про это я читал где-то в «сети»). При этих ураганах сосны диаметром 60-70 см скручивались как тряпки, которые выжимают, а вентиляционную трубу с продовольственного склада («левая» позиция 9), сделанную из 20 мм доски и размером в полторы собачьих будки – около метра высоты – сорвало с крыши и унесло метров на 100. Впрочем, колокольня к этому может быть и не причастна. Ниже привожу фрагмент из письма ко мне Лиды – дочки прапорщика Матренина (ныне она Сикорская), свидетельствующий, что в колокольне был какой-то склад, цитирую: «В качестве ностальгического отступления хочу сказать, что в этой колокольне у папы был склад, и однажды мы с ним поднимались наверх. В памяти осталась лестница деревянная винтовая, прикрепленная к стенам. Не помню каких-либо ограждений с другой стороны лестницы, не могу поверить, что их не было. Однако не помню, чтоб было страшно – может, ступеньки были достаточно длинные? А забрались туда мы с ним для того, чтобы он показал, как вдали, среди этого зеленого моря, поднимались небольшие клубы дыма, – горел лес. И я помню, что тогда он тоже выезжал на пожар, возвращался усталый и грязный».

    6) Настоятельский корпус. Помню, что в доме рядом с входом в клуб «405-го»  жили люди, видимо это и есть 6-я позиция. Слева от нее (если смотреть на старинный план) должна расти единственная в поселке лиственница. Говорят, что она цела и сейчас.

    7) Трапезная. Не помню, была ли она. Как я писал выше, там была солдатская спортплощадка, то ли она включала место трапезной, то ли рядом с трапезной, уже не могу сказать. Солдатская столовая «405-го» была на первом этаже здания 21 в том месте, где здание 21 примыкает к церкви 4.

    8) Этот объект к моменту нашего приезда в 1948 году был уже полностью разрушен, «сравнен с землей», на его останках мы иногда играли.

    9) На старинном плане цифрой 9 обозначены два объекта, ниже я пишу только о левом, что было в правом объекте 9, не помню. В старинном плане написано, что это погреба «рухольные» (что это, я так и не понял). Прочитав, что это погреба, был приятно удивлен, потому что в наше время здесь (где «левая девятка») тоже были погреба, продовольственные. Осенью там ставили мотор-станок для нарезки капусты, которую квасили бочками. Мы сбегались и смотрели, как ее рубили на станке, нам давали кочерыжки, мы их ели и это осталось как одно из самых вкусных детских воспоминаний, наряду с картоном из «ситроцеха». Там же был и ледник. Ранней весной привозили с реки толстый лед и загружали в подвал, и такой вот «климат-контроль» был до следующей зимы. Именно с этих складов (я об этом писал выше) унесло ураганом тяжелую деревянную вентиляционную трубу, весом  не менее 20-25 кг.
    Внешняя (южная) сторона этих складов выходила в мой двор. Кое-где к ней примыкали сараи жителей нашего дома (потом все сараи перенесли в западную часть двора), кое-где стена периметра монастыря была свободной. В 7-8 летнем возрасте я обнаружил, что в одном месте у самой земли кирпичи в южной стене продовольственного склада на протяжении одного метра уложены не горизонтально, а вертикально, как книги на полке. Я понял, что здесь под землей должна быть дверь или окно. Немного раскопал и подсунул под кирпич прут, он туда спокойно полез. Тут же сообщил о находке друзьям, решили, что там надо искать клад. Начали готовиться к акции. Помешали родители, вовремя остановившие подкоп под продовольственный военный склад. Это «окно-дверь», наверное, и сейчас можно найти.
    Еще в нашем дворе рядом со стеной склада и чуть поодаль от нее лежало огромное количество дров, заготовленных для пекарни. Пекарня к тому времени переехала, новое ее место, обозначено мною на старинном плане 23. Это новое здание пекарни хорошо видно и на космическом снимке (рис. 1), и на упомянутой выше картине художника Бубнова А.П., справа от входной арки, здание с зеленой крышей.
    В лабиринтах дров, лежавших во дворе, мы прятались, играли, в том числе в войну. Однажды моя младшая сестра упала с высокой поленицы, ревела – потом оказалось, что при падении у нее появилась трещина в ключице.
    Подальше от южной стены склада и поближе к объекту 18 (во дворе моего дома) с востока на запад шли останки хранилища (или «погреба») – это была длинная (метров 30) глубокая яма, она тянулась с севера на юг, над ней была двухскатная крыша, видимо это было монастырское овощехранилище. В 1948 г. от крыши оставались одни стропила и жители дома использовали эту яму как помойку, хоть и была она недалеко от окон дома. Потом это безобразие прикрыли, засыпали яму, а помойку сделали западнее, в стороне.
    От складов 9 на запад идет небольшой кусок стены, доходящий до угловой башни 27. Ее называют сторожевой. При мне это была водонапорная башня, вход в нее был с нашего двора. На 2-м этаже этой башни был бак. Вода подавалась по чугунной трубе снизу, со стороны лесозавода. Когда бак был полон, вода (прямо как в учебнике) вытекала из другой трубы. Снизу с водокачки это было видно, и воду выключали. Такая вот была автоматика и «обратная связь». На снимке сторожевой башни видно, что на ее шпиле слева прикреплен плафон – лампа направлена в сторону водокачки. Видимо, это тоже была сигнализация о наполнении бака. На флюгере башни была дата, кажется 1894. Когда вытекающая из башни «лишняя» вода вырыла глубокий овраг, трубу перенесли на метров 5-10 севернее, и вода начала рыть новый.
    На водонапорной башне солдаты любили царапать свои имена (побелка белая, царапали до красного кирпича) на русском, грузинском и прочих языках. Я тоже не остался в стороне: помню, запечатлел там красивую дату 5.5.55 (5 мая 1955 г). Рядом с этой башней весной мы ловили майских жуков, их там было больше, чем знаменитых фролищенских комаров. Кстати, те комары создали мне иммунитет, когда мы бываем в лесу (иногда и дома бывает) кусают они жену, дочь, внучку и у них появляются волдыри. Меня тоже кусают, но никаких последствий – считаю, что в детстве был выработан иммунитет, или что-то в этом роде.
    От складов 9 по периметру монастыря на восток – маленькое здание (его почти закрывает нарисованная мною 24-я синяя стрелка) – была военная прачечная.
    Помню работавшую в прачечной женщину Нюру Шилину (у нее была дочь Галя). Шилина жила недалеко от нас в своем доме, чуть выше и левее цифры 19 на старинном плане (ее дом обозначен ~06 на рис. 1). У Нюры Шилиной были проблемы со зрением. Она иногда мыла пол (за деньги) в квартирах офицеров нашего дома, в первые годы пол был не крашенный, она посыпала пол крошкой от битого красного кирпича и терла (ногой) веником без листьев, который назывался «голИк». Еще запомнил на всю жизнь ее выражение «говенная лопата» (лопата для уборки навоза в хлеву). Вода из прачечной ручьем текла по дороге в южную сторону, потом там соорудили яму для сбора сточной воды. С восточной стороны к прачечной примыкала арка с воротами, – это был вход в «кремль». Судя по космическому снимку (рис. 1), сейчас эта арка разрушена. Восточнее арки начинался длинный корпус, который тянется до разрушенной церкви 4. Этот корпус хорошо виден на плане, но был не обозначен, я поставил на нем цифры 21 и 23. В 2-х этажной части этого корпуса, которая ближе к позиции 4 (№21), жили офицерские семьи относительно высокого ранга. Там жили мои одноклассники: Паша Чехонадских, Вова Козлов, Петрушина.
    Жили они, наверное, все на 2 этаже, т.к. на первом этаже этого корпуса, рядом с разрушенной церковью (позиция 4), как было сказано выше, была солдатская столовая. Именно туда ходили строем с песней солдаты (было слышно у нас дома). Солдаты пели: «...ты согрей нас жарко фронтовая чарка, завтра утром снова в бой...», «...и летели наземь самураи...» и прочие, им подобные.
    Далее, до упоминавшейся арки, располагалась одноэтажная часть (по высоте была как 2-х этажная) – туда (я писал об этом выше) переехала пекарня. В 1957 году отец позволил мне и моему другу однокласснику Вове Прокопенко официально заработать летом порядка 250-300 руб. на каждого за покраску крыши этой пекарни. Красили качественной красной краской, каждый день отмывались от нее бензином и мылись в душе-бане пекарни. Банька та была снаружи монастыря, примыкала к пекарне, в деревянном сарае. Здание пекарни  было высокое, упав, покалечились бы, как минимум. На космическом снимке вижу, что сейчас эта крыша имеет зеленый цвет. Я, сейчас, свое чадо на эту крышу бы не пустил. А мы, лихо бегая по крыше, научились передвигаться по ней, не гремя железом. Особенно запомнилось: западная часть крыши (торцевая) была особенно крута. Чтобы удержаться на ней, мы с Вовкой нашли какой-то гнилой пожарный рукав и зацепили его за гвоздь, торчавший на стыке боковой и торцевой частей крыши. Так и красили, держа в одной руке шланг, а в другой руке кисть. Попросить взрослых о помощи и соблюдении техники безопасности и в голову не приходило. На заработанные деньги мною были куплены часы «Москва».
    Лида Матренина (Сикорская) помнит, как мой отец сажал цветы внутри кремля рядом с пекарней. Я этого не помню, но помню, как он сажал их во дворе.

    10) Казначейский корпус. По крайней мере частично в нем жили люди – в южной части корпуса. Когда я шел в школу, то срезал и шел через монастырь, входил в ворота у прачечной, а выходил через сквозной проход в южной части 10-го корпуса. В северной части корпуса, напротив упоминавшейся спортплощадки, был медпункт «405-го», именно там, на 2 этаже мне наложили шов на ногу, когда я неудачно лез через забор и «сел» на гвоздь. Врач была женщина, майор, Людмила Васильевна. Рядом с санчастью были видимо еще какие-то служебные помещения.

    11) и 12) В этих корпусах жили люди.

    13), 14), 16), 19), 20) Без комментариев.

    15) Гостиница. Мне кажется, что на месте левого (если смотреть на старинный план) крыла гостиницы, был штаб «405-го», а на месте правого – почта и парикмахерская. Входы в штаб и на почту были со стороны монастыря. Потом почта переехала в здание сельсовета, поближе к стадиону «Березовая Роща».

    17) Место расположения «химбата».

    18) «Хозяйственный двор» - там я жил в северной части «квадрата». Западная сторона (обозначена № 22) в 1948 г. – это была конюшня, там была масса телег – «двуколок» и «одноколок» и саней, много лошадей. Поэтому, что такое оглобля, «шкворень», хомут, дуга, чересседельник и прочие элементы сбруи, я узнал в 7 лет. Потом конюшню ликвидировали, три другие стороны квадрата (кроме нашего дома) стали складами, их охраняли. Недавно с большим удовольствием впервые увидел, упоминавшуюся выше, картину художника Бубнова А.П.

Глядя на нее, я вспомнил, что строения «хоздвора» были сделаны оригинальным способом: «столбы» были кирпичные, а стены бревенчатые. Бревна укладывались одно на другое, как сруб, а их торцы помещались в углубления кирпичных «столбов». Именно эти побеленные «столбы» видны слева на переднем плане картины Бубнова. Далее виден кусочек второго этажа моего дома. За заборами слева и справа от арки были огороды. На среднем плане видна арка – вход, слева от арки помещение с 3-4 окнами – прачечная. Слева к прачечной примыкает продовольственный склад. Справа от арки – хлебопекарня. На заднем плане Троицкая церковь. На ней под крышей в трех «полукругах» должны были быть фрески. Выше я писал, что в конце 50-х годов была обновлена одна из фресок с северной стороны, снаружи  Троицкой церкви. Эта обновленная фреска находилась на северной стороне (противоположной той, что изображена на картине). Еще запомнилось, что на кровле Троицкой церкви был отогнут один лист металла, там стоял громкоговоритель, по которому часто передавали «Марш Черномора» из «Руслана и Людмилы».
    Наш дом был двухэтажным, первый этаж кирпичный, второй деревянный. Мы жили на 2 этаже, наши окна выходили на север, на монастырь.
    Представленные на сайте два снимка http://frolishi-kraeved.narod.ru/sufpraritet_004.jpg и http://frolishi-kraeved.narod.ru/sufpraritet_005.jpg, а также картина http://frolishi-kraeved.narod.ru/sufpraritet_006.jpg – это как раз вид из моего окна.
    Нашими соседями по дому являлись: 1-й этаж вход с улицы – Савины (дети Наташа и Соня), Апаковы (дочь Шура). Внизу, под нами, жили Прониковы (дети мальчики Шурка и Витька), на втором этаже, рядом с нами, жили Тыриновы, Расаткины и Асташовы.

    24) На этом месте была главная общественная уличная водопроводная колонка.

   25) Приблизительно в этом месте была красивая миниатюрная башенка. Вот два скверных кадрика из фильма 1970 года, где видна эта башенка. Снято снизу, из-под горы, на левом кадре внизу темное пятно – это дыра-окно из башенки. В башенку можно было войти со стороны монастыря. Мы верили, что в ней замурована дверь в подземный ход.

Б) какие воинские части дислоцировались в поселке:

    Цепкая детская память сохранила пятизначные названия двух главных фролищенских воинских частей, но мне кажется, что указывать их здесь «неприлично» (будет «не по правилам»). Поэтому, как это делали местные жители, буду называть одну из них – «405-й» (вспоминаются фамилии офицеров: Орлов, Глезер, Медников, Лобза), а другую – «химбат» (одно время им командовал, кажется, Кибзун?). «Химбат» - батальон обеспечения академии войск РХБЗ. В то время эта академия носила имя Клима Ефремовича Ворошилова (потом «имени кого», переименовывали, и не раз). Большой (10 см) черный штамп «ВАХЗ» (военная академия химической защиты) виден был в бане (красовался на кальсонах и белых нательных рубахах всех мужиков поселка) и на соревнованиях по лыжам. Штамп был выжжен на лыжах всех военных и гражданских лиц, на сохнущих во дворах простынях и во многих других местах. Вообще, военная одежда использовалась повсеместно, запомнились «трехпалые» рукавицы для солдат: для большого пальца, для указательного, чтобы стрелять и для прочих пальцев – не знаю, используются ли сейчас в армии такие «перчатки». Незаменима была также стеганая ватная «фуфайка».
    Наверное, были и другие воинские части, но про них не знаю, помню только, что был где-то стройбат, то ли штрафбат (а может быть оба), вроде поближе к станции. Когда летом мы ходили в кино в летний лагерь академии, то называли это мероприятие «пойдем в кино в 19-й батальон».
    В лесу был «Городок», сам склад, его и сейчас видно на Гугл-онлайн карте. Раньше его охраняли солдаты с собаками (немецкие овчарки). Лыжня «10 км» проходила мимо «Городка» и мимо собак за колючкой. Собаки были «на цепи», причем цепь крепилась за собачьи «лифчики», а не за ошейники. Потом солдат заменили тетки со старыми карабинами, собаки исчезли. Солдаты остались только для пожарной команды. Однажды (в 60-70-е годы), автогеном обрезали стальную балку, портившую вид пожарного гаража «Городка», в итоге вместе с гаражом сгорела пожарная машина и командиру, видимо, пришлось выпить немало коньяка с проверяющими...
    Мы, дети, всегда находили что-то военное. Так, в 1-2 классе, после отъезда москвичей-академиков мы нашли треногу, на ней вращается труба диаметром около 120 мм, есть планка-прицел, ручки как у пулемета, затвор (похож на винтовочный) и спусковой механизм. С друзьями приволокли этот аппарат во двор и спрятали. Наверное, это было что-то вроде фаустпатрона, мы звали это «пулемет» и использовали в играх в войну. Но однажды рассказали об этом часовому, охранявшему склад, примыкавший к нашему дому. Часовой предложил поменять «пулемет» на несколько патронов, которые извлек и магазина автомата. Когда мы засомневались, не обманет ли, он сказал: «Видите, вместо этих патронов уже вылезли другие и эти мне обратно не вставить». Одним словом, обманул детей и отнял «пулемет».
    Еще, в то же время, был случай – прибегает наша дворовая собака, а к ее хвосту привязана коробочка, в которой что-то гремит, отвязали, открыли – горсть патронов от ППШ (ТТ). Пришлось находить им применение…
    Однажды (в классе 4м-5м), когда мы с другом пекли картошку в золе костра, насыпали порох в маленькую стеклянную бутылочку, заткнули резиновой пробкой, поставили на угли костра и сами отошли подальше, ждем взрыв. Но видим, что от нагревания воздух вытолкнул пробку. Мы решили, что взрыва уже не получится, просто сгорит порох, ждем, а он все никак не загорится. Подошли, наклонились над пузырьком «лоб ко лбу» и сверху в него опустили уголек. Раздался взрыв, весь костер вместе с картошкой размело, мы оба черные от копоти и золы, немного опалило руку, в которой был уголек. Глаза уцелели у обоих.
    В те же годы нашли обильно залитый гудроном картонный патрон как от ракетницы, а вместо капсюля торчат два проводка. Сообразили, что надо подключить к ним батарейку. Раздобыли батарейку, поставили патрон в уголке двора на поленицу дров, присели, подключили. Раздался грохот, взлетела ракета. Время было вечернее, лето, народ отдыхал во дворе, мы устроили большой переполох, прибегал дежурный по части. А мы спасались бегством.
    Около станции, на территории склада ГСМ стояли за колючкой два самолета: ЛА-5 и ПЕ-2, они были уже сильно испорчены, но находились на охраняемой территории. Мы любили летом ползком пробираться под колючку, ползти до самолетов, влезали в них, откручивали, что можно и были счастливы… Ни разу не попались.
    А ведь среди солдат были и «дети гор», и «чурки», и прочие довольно невменяемые «службисты». Однажды вечером отца вызвали по работе на какой-то объект у станции (на склад или лесопилку), сказали, что будут его там ждать. Был февраль, но стояла оттепель. Он пришел туда, зашел во двор, никого не найдя, стал выходить и тут его остановил часовой. Потом выяснилось, что ждали отца неподалеку, но в другом месте. А этот двор охранялся. Отца не должны были впускать, но часовой не заметил его прихода. Часовой велел лечь на землю и вызвал индуктором начальника. Но что-то не сработало, никто не шел. Часовой плохо говорил по-русски, стал нервничать («…может враги убили моего начальника караула…») и решил, что надо действовать по уставу караульной службы, а для этого, по его мнению, сначала надо застрелить нарушителя. Часовой велел отцу встать, но отец на провокацию не поддался, вставать не стал, остался лежать в луже, посоветовал ему стрелять в воздух… Потом, все же пришел начальник караула, знавший отца лично, и они вместе возможную простуду предотвратили водкой…
    Меня, когда мне было лет 14, тоже однажды задерживал часовой прямо во дворе моего дома, при выходе из «сортира», часовому показалось, что туда я зашел не по нужде, а «чтобы спрятаться от него» - так он потом пояснил начальнику караула…
    Но, когда нам было надо, мы проникали на охраняемые объекты. К нашему 2-х этажному дому примыкал с западной стороны одноэтажный склад, и с окна 2-го этажа нашего дома можно было попасть на крышу склада, и через слуховое окно на его чердак. На чердаке хранились списанные провода, батареи БАС-80 для питания раций, полевые телефонные аппараты, радиостанции. Здесь четвероклассником я начал приобщаться к радиотехнике. Ждали, когда часовой будет стоять или идти спиной к нам и быстро из окна 2-го этажа бежали на этот чердак. Потом с трофеями обратно. Если бы часовой нас заметил – мог бы стрелять. Батареи имели напряжение до 120 вольт, для питания анодных цепей  радиоламп. Были глупыми – у нас считалось лихостью попробовать 120 вольт на язык, голова при этом откидывалась назад сама и очень сильно... Трофеи складывали на чердаке нашего дома. На полу чердака был насыпан слой песка сантиметров 10-15. На некоторых балках чердака были приклеены остатки дореволюционных газет с «ятями».
    Помню случай самоубийства солдата на вышке в «Городке». Другой раз, прямо в казарме (в Троицкой церкви) при чистке оружия был случайно убит солдат (остался патрон в патроннике). Однажды в «405-м» сбежал из гауптвахты, арестованный за кражу, солдат и прихватил ППШ (кстати, караульное помещение и «губа» были в отдельном деревянном доме, вблизи подвалов 9, чуть правее их, если смотреть старинный план). Беглеца сразу стали догонять и, чтобы остановить его, выстрелили в воздух. Он упал на землю рядом с разрушенной церковью преподобных Зосимы  и Савватия Соловецких и стал отстреливаться. Я в это время дома делал уроки, слышу треск и звон проводов, подумал, что просто порвалась высоковольтная линия. Так оно и было – первая пуля (патруля) перебила провод, провод стал падать и искрить, треск – это был и первый выстрел и искры. Беглец сделал несколько ответных выстрелов в патруль в сторону нашего дома (я наблюдал за этим из окна), но у него заклинил ППШ, его арестовали, набили морду, судили, был трибунал. А одна из пуль, которые он выпустил, попала  в столбик калитки нашего дома, рядом стоял человек, и на его глазах это было, потом мы пытались пулю выковырнуть из столбика, но не вышло, глубоко была.
    Когда был трибунал, то во время заседаний старший конвоя общался на улице с мальчишками и спрашивал, есть ли у них оружие, многие принесли похвастать самодельные «поджигные», он их реквизировал…
    Воинские части были в поселке интеллектуальным центром. В младших классах у меня появилась болезнь: приступы высокой температуры и сильнейший озноб. Анализы ничего не показывали до тех пор, пока военный врач не взял анализ крови ВО ВРЕМЯ приступа, – оказалась редкая форма малярии. Лечили акрихином (был желтый как китаец) и хиной, вылечили. Когда у меня в 10 классе начал неожиданно и сильно болеть живот, то именно военврач правильно поставил диагноз: аппендицит (случай был не типичный), выбил мне дрезину и меня на ней срочно отвезли в госпиталь в Золино, где и успешно оперировали. В палате со мной лежали два старика, два Ивана, которые воевали в обеих мировых войнах, они были серьезно больны, а на операцию аппендицита смотрели презрительно, как на вытаскивание занозы.

В) в каком виде существовал лесопромышленный комбинат (что располагалось на территории основного производства, что под горой, на которой стоит монастырь; где были филиалы (напр. п.Почайка, п.Санхар, п.Мугреевский Бор):

    Про филиалы ничего не знаю, хотя приведенные в вопросе названия знакомы. Опишу то, что помню. Контора ЛПК-195 располагалась в большом здании: если стать в начале улицы Школьной, то здание конторы будет за спиной, как бы в торце улицы, здание конторы на самом деле территориально принадлежало другой (не Школьной) улице, спускающейся вниз, и находилось в ее начале. Производство было «под горкой», так мы это называли, недалеко от нашего дома. В 1948 г. и несколько лет потом погрузка вагонов (без крыши)  осуществлялась так: к обоим  краям вагона приставляли с земли  2 большие доски, на которые были прибиты реечки-ступеньки (так называемые, «трапы»). По ним люди поднимались и оказывались над вагоном. Когда грузили доски, – то 2 человека брали доску за края и, каждый по своему трапу, шли вверх, потом кидали доску вниз в вагон. Если грузили круглый лес, то дополнительно укладывали на края вагонов такие ровные «бревна-перила-рельсы», закатывали вручную бревна вверх и потом бросали их в вагон, иногда катили бревна, зацепив их веревкой. В платформы грузили аналогично.
    В 50-е годы грузили с помощью «самотасов» (от слов «сам тащит») – довольно уродливых механизмов конвейерного типа: кольцевые цепи крюками захватывали доски и бревна, тащили их вверх, скидывали в вагон/платформу, грузить стало легче, но подтаскивали доски и бревна к этим механизмам вручную. Еще через несколько лет  появился нормальный кран, потом привези еще один, пока он лежал, мы, дети лет 10-11 не могли в него не слазить, что-то отломать… Охраны не было. Нужна была доска – идешь и берешь (разумеется, одну штуку, может, кто брал и машинами, не знаю). Потом, после приезда в более южный и степной Воронеж (хоть леса здесь есть), долго удивлялся двум вещам: когда нужна доска, то ее надо покупать и, что вместо елок на Новый год ставят сосны. В ЛПК-195 доски/бревна к месту погрузки подвозили на вагонетках вручную, для вагонеток на территории промышленной зоны была технологическая узкоколейка. На вагонетках иногда мы катались. Оси от вагонеток (собственно ось плюс два колеса) весили, думаю, кило 40-60, и  имелись любом уважающем себя дворе, где и использовались как физкультурная штанга. Отходы от изготовления досок – «срезки» шоферы развозили по домам для топки печей. «Горбыль» (думаю понятно, что это такое) шел также на дрова или на заборчики, сарайчики. Опилки от лесопильного производства при помощи бульдозера прессовались в огромную кучу, мне кажется, что куча эта была разменом с 4-5 этажный дом, бульдозер на вершине кучи казался маленьким, если бы упал, – разбился. Думаю, что эта куча должна сохраниться. В производственном корпусе была труба железная и высокая, может быть и не одна, а 2-3. Из корпуса раздавался самый настоящий заводской гудок (видимо, возвещая начало и конец смены и т.п.), гудел он и в 1953 г. как символ всенародного траура по случаю смерти вождя народов. В 1948-50 г.г. бревна из леса возили на газогенераторных вариантах машин ЗИС-6 (они были похожи на ЗИС-5, но имели две задние оси). Потом, постепенно с деревянных чурок и газогенераторов перешли на бензин. В районе 1955 года взамен ЗИСов появились, сияющие краской и лаком, зеленые грузовики «Студобеккеры», после войны они простояли на складах, я считал, что с них сняли «Катюши» и отдали в ЛПК. Водителям эти грузовики нравились по сравнению с появившимся ЗИЛ-151. Помню, я спросил шофера что лучше, его ответ я запомнил: «Подними тяжелый кардан у ЗИЛ-151 и потом подними легкий студобеккерский…».   Как-то мы всем классом для какой-то цели зарабатывали деньги (а может, это практика такая была): придя в промышленную зону ЛПК, несколько дней вручную шкурили небольшие сосновые бревна – крепеж для шахт.

    Еще запомнился в ЛПК-195 легковой «Додж», вроде джипа, но побольше.

    В этом раздел упомяну  книгу 1970 г. бывшего начальника ЛПК-195 Хехнева, (см. фото) эта книга имеется у упоминавшейся выше Лиды Матрениной (Сикорской).

Г) что из себя представляла школа: территория, здания, учителя, сколько, в среднем, было учеников, сколько лет учились, какие предметы преподавали, как проводили каникулы и производственную практику, если таковая существовала, какие были спортивные секции и кружки по интересам, как проводилась начальная военная подготовка, была ли игра "Зарница" в районном масштабе, идеологическая работа в школе (октябрята, пионеры, комсомольцы), "тимуровское" движение и т.д.:

     Школа в 1948 году имела один корпус, у этого здания был сруб из бревен, большие окна на юг. Потом (приблизительно в 1956 г.) в глубине двора построили из щитов новую школу, это был видимо типовой проект из щитов (казарма, барак, и т.п.). В каждом классе была печка. Окна в щитовом здании были обычные (не большие, как в школах). Каменное здание построили уже после меня.
    Территория школы, как и вся территория поселка Фролищи того времени, почти не имела зелени, кругом был только песок, потом, рядом со школой (к западу от нее), под руководством учительницы биологии, создали что-то вроде огорода. Когда сделали новую «щитовую» школу, то между 2 зданиями мы высадили аллею, и (вроде и перед старой школой сажали деревья). Эту аллею от старой школы к новой, наискосок, сажали из американских кленов. Если идти по этой аллее от старой школы к новой, то третье слева дерево сажал лично я.
    В статье «Фролищи» в Википедии (когда я начал писать эту статью) я особо отметил высокий уровень образования в нашей школе, хотя за это бюрократы-модераторы Википедии эту статью перевели в разряд «содержащих утверждения, не подкрепленные документами». Потом об этом же написала в своих воспоминаниях Людмила Олейник (http://frolishi-kraeved.narod.ru/SLD_Frolishi.html) и я снова скорректировал статью в Википедии:(http://ru.wikipedia.org/wiki/Фролищи ).
    А мое доказательство высокого уровня преподавания (в то время) очень простое: в 1958 году я окончил эту школу. В школе я никогда не был отличником, пятерки были по физике, химии и т.п., четверки по литературе (ужасный почерк, писал короткими фразами, чтобы меньше запятых, без патетики и фантазий). В 1958 году правительством было принято решение принимать в институты вне конкурса 80% «производственников», (т.е. лиц проработавших после школы на заводах несколько лет) и демобилизованных солдат, а выпускникам школ отводилось только 20% мест. Я решил поступать на престижный в те годы радиотехнический факультет Горьковского политехнического института. Если разделить количество «вчерашних выпускников» школ, поступавших на радиотехнический факультет в 1958 г. на 20% вакантных мест, то получалось, что на одно место претендовали более 100 человек. Такого дикого конкурса не было больше ни разу. Хорошо еще (для меня), что отменили автоматический (без экзаменов) прием медалистов (а среди абитуриентов на нашем факультете их было более половины). Когда начали сдавать экзамены, многие медалисты их не выдерживали. А я, практически не выезжавший из Фролищ, без всяких репетиторов, к своему удивлению, спокойно и ровно сдал вступительные экзамены, набрал нужный проходной балл (кажется 21, экзамены принимали достаточно требовательно), за что я очень благодарен Фролищенской школе. Само собой разумеется, что ни о каких репетиторах и «натаскивании» не могло быть и речи, это даже в голову не приходило (может быть из-за провинциальности, может из-за наивности, может из-за безденежья.).
    Мое высокое мнение об уровне преподавания в этой школе в частной переписке поддержала Лидия Сикорская (Матренина), которая после этой школы легко поступила в престижный московский вуз, сейчас живет в Питере. Об этом же свидетельствует то, что моя младшая сестра, через 6 лет после меня окончившая эту школу с золотой медалью, сразу поступила (льгот медалистам тогда тоже не было) на радиофизический факультет Горьковского университета, успешно его окончила и до сих пор работает по специальности. Такие вот доказательства…
    Я поступил в 1-й класс школы в 1948 г., она тогда была семилеткой, имела номер 30. В районе 1954 года школа стала десятилетней. Любопытно, что первое время за обучение в старших классах (уже не помню в 8-10 классах или ранее) брали какую-то символическую плату. В нашем классе было порядка 30 человек. Хоть нет у меня фотографий и списков, но вспомнил 23 одноклассника (а прошло, ужас, 50 лет!): Аллу Мягкову, Лину Шарову, отличницу Люсю? Александрову (она жила почти напротив школы), Лилю Журкину, почти отличницу Машу Ширяеву, Нину Георгиевскую, было два Славы Климовых (Алексеевич и Михайлович), Кувшинов Слава(он и Ширяева жили у станции), Рунов, низкого роста Кнутов Коля, штатный хулиган Бидердинов, Козлов Володя, Никитин Витя, Слава Шевчук, Пашка Чехонадских, Петрушина Алла, Галя Голубева, Вова Прокопенко, Коля Слюз, брюнетка Люся Телкова. Помню, в средних классах дружил с одноклассниками Стасько (он жил напротив «продмага 12») и Лебедевым Витей(жил на «Шанхае», был болезненно полноват), но в старших их не помню. Смутно мелькает в голове фамилия Кучинская. Был в классе (приблизительно до 6-7 класса) серьезно больной  Промётов, жил он метров 70 от конторы ЛПК в сторону монастыря, у него было редкое заболевание, сердце с правой стороны, кожа синяя; на его поминках впервые выпил водку, сразу стакан… В первых классах вела нас учительница Любовь Николаевна Ильясова (вот детская память!).
    В начале 2010 со мной установили  контакт два вышеупомянутых моих одноклассника из г. Чайковский, ставшие супругами, Вячеслав Михайлович Климов и Людмила Телкова. Они уточнили, что имя Прометова – Толя. И еще они написали мне, что  нашу  учительницу в 1-4 классах звали Любовь Ильинична Ильясова. А также они вспомнили еще нескольких наших одноклассников: Вавилову Нину, Виноградову Лиду, Густову Галину, Краснову Зину, Сизова Юрия, Колодина Анатолия, Карякина Вячеслава, Соколову Нину. Не все из перечисленых были одноклассниками с 1-го до выпускного 10-го классов. Кто-то уезжал, кто-то после 7-го класса поступал учиться в техникумы или училища, а кто-то просто перестал учиться после 7-го класса.
    В первых классах мы писали перьевыми ручками, которые надо было макать в чернильницы. Чернильницы надо было носить с собой. Чернильницы пробок не имели, теоретически они были «непроливайки» - если их медленно перевернуть вверх дном, то чернила не выливались. Практически же, одежда и руки были часто в чернильных пятнах. Положено было писать «с нажимом», используя  «перо № 86», удостоенное быть описанным в «12 стульях» Ильфом и Петровым. «С нажимом» - означало, что ширина линий-штрихов, из которых состояла буква, была переменной – где-то очень тонкая, «как волос», а где-то широкая, «жирная». Когда перо №86 ломалось, то впереди у него оставались две острых «иголки». Такое перо пристраивали к «носу» бумажного «голубя-самолетика», он «втыкался» в деревянные стены и потолок. Пользовалось популярностью и перо «лягушка», которым можно было тоже писать «с нажимом». В начальных классах запрещалось писать популярным в те годы конторским пером «копиручет», которое мы называли «скелет», оно писало без нажима, но было более прочным, реже ломалось, мы использовали его в средних классах. Мы накручивали тонкую медную проволоку на иголку и получившуюся спираль прикрепляли внутри пера. Такое перо за одно «макание» набирало много чернил, можно было долго писать и чернила все не кончались. В старших классах у нас появились авторучки, но малышам их не разрешали использовать, чтобы «не испортить почерк». Шариковые ручки появились у нас в стране после 1964 года.
    Директором школы был Николай Николаевич Боголюбов, фронтовик: воевал на Малой земле. Иногда он нам про Малую землю рассказывал, например, что все наши десантники были стрижены наголо и ночью в рукопашной, если нащупывали чуб, то – это немец и его кололи ножом. О Брежневе тогда мы не знали, и его книги о Малой земле еще не было. Боголюбов Н.Н. преподавал историю и конституцию. Запомнился тем, что, вызывая к доске, иногда говорил с нарочито украинским (его родина г. Лисичанск Донецкой обл.) акцентом: «падэшь ли ты дручком пропэртый…» и задавал необычные вопросы: «Вот в капиталистических странах в выборах участвуют много кандидатов и партий, а у нас в СССР одна партия и в бюллетене одна фамилия. Докажи, что настоящая демократия именно у нас, а не у них!» И приходилось изощряться и говорить, что парий у них много, но почти все они защищают интересы эксплуататоров, а у нас одна, но она ….» и т.п. До сих пор я не знаю, задавал он такие вопросы всерьез или «прикалывался», т.к. фанатиком он не был и был умным человеком, думаю, что второе. Его жена Людмила Ивановна Боголюбова вела химию и биологию. Завучем была жена военнослужащего Латыпова Фаина Петровна, она вела, кажется, географию. Классной руководительницей у нас в 9-10 классах была молоденькая и миниатюрная Эмилия Павловна (кажется, Мишина). Она преподавала русский язык и литературу. Учителем труда, физкультуры и НВП был Садыков Хорис Гарифович. Других учителей, к сожалению, не помню. Директор узнал, что мы с другом Вовой Прокопенко радиолюбители и купил в школу 2 радиоконструктора, основой которых были радиолампы 2К2М, еще с октальным цоколем. Можно было собрать приемник прямого усиления. Транзисторов тогда еще не было. Радиоконструкторы мы успешно «ломали» (кстати, радиолюбительство наше стимулировал, указанный на старинном плане объект номер 18, но об этом ниже). Однажды, в классе 7-м или 8-м, мы с другом спросили у директора разрешения сделать самодельный салют из конфетти для новогоднего школьного вечера (пиротехника тогда не продавалась). Он разрешил, но попросил сначала показать ему «опытный образец». Мы собирались делать все из пороха, имевшегося у нас в изобилии, но решили опытный образец сделать тут же из подручных материалов – целый урок снимали «серу» со спичек и, из имевшегося патрона от ракетницы, сделали самодельный «электродетонатор», вместо конфетти нарвали лист из тетради. После урока, на перемене, пошли к директору в кабинет предъявлять изделие. Учились мы во 2-ю смену, был декабрь, уже темно. Он разрешает. Я втыкаю 2 проводка в розетку 220 V его кабинета, устройство срабатывает следующим образом – во всей школе гаснет свет, и в полном мраке патрон выстреливает пламенем и бумажками. Николай Николаевич ничего худого нам не сказал, пошел в коридор исправлять пробки, из всех классов учителя выскочили в коридор. События эти были уже в «новой» школе, в щитовом здании.
    В лесу местные жители собирали белые грибы, подберезовики, подосиновики, маслята, волнушки, грузди, но не собирали опята и лисички. Боголюбов родом был (как я писал выше) из Лисичанска Донецкой обл. и собирал опята, вызывая всеобщее недоумение. Мои родители до войны жили в Белоруссии, поэтому во Фролищах они собирали лисички, тоже всех удивляя («ведь опята и лисички червь их не ест…»)
    В пионеры принимали во 2 классе, помню, что дали домой «Торжественное обещание» переписать и выучить. В то время дома у нас электричества не было (то ли вообще, то ли периодически, уже не помню), поэтому использовали керосиновую лампу. У нас дома была «продвинутая», 12-линейная керосиновая лампа «Молния». Для хождения в сарай была керосиновая лампа «Летучая мышь». В день переписывания «обещания» с керосином были какие-то глюки и пришлось мне переписывать почти в темноте, «на ощупь», наверное, поэтому я и торжественное обещание могу сейчас произнести без заминки.
    В школе из экзотических предметов были астрономия, конституция, автодело. В школе был свой ЗИС-5. На военном деле изучали уставы, 3х-линеную винтовку, стреляли из мелкокалиберной винтовки в лесу, на стрельбище. Военное дело и физкультуру вел Садыков Хорис Гарифович, хороший мужик. Я до сих пор помню (опять о детской памяти), что затвор трехлинейной винтовки состоит из 7 частей (могли собрать-разобрать):  1-стебель, 2-гребень, 3-рукоятка, 4-боевая пружина, 5- ударник, 6—шептало, 7-отсечкоотражатель.
    Изучали немецкий, до сих помню стих (пишу, наверное, с ошибками, по памяти, все же прошло 55 лет):
Die Hund, wie klug ist dieses Tier,
Gleich aus das Wort gehort er mir,
Das Haus bewacht er Tag und Nacht,
Geeht mit dem Jeger auf die Jagd.
    А вот имя учительницы немецкого языка, увы, забыл.
    В старших классах мы ездили «на картошку» в Чичерево. Жили там иногда в каком-то сарае-общежитии, рядом с прудом (умывались там, у пруда), иногда в домах местных жителей, однажды жили в одном доме 8 человек: 4 девчонки и 4 мальчишки. Мы там не только убирали картошку: помню, как сажали (дело было при Хрущеве) вручную кукурузу квадратно-гнездовым способом (чтобы удобнее было обрабатывать потом машинами). Под каждое зернышко подкладывали горсть навоза.
    Каникулы я проводил дома. В одном из старших классов в каникулы я и мой одноклассник Прокопенко каким-то образом летом нанялись на работу в летний лагерь академии – крыть крыши летних домиков дранкой. Дранка – это когда осиновые чурбачки длиной сантиметров 25-30 на специальной установке нарезали (вдоль) на пластины по 2-3 мм толщиной, но нарезка была хитрая, получалась не щепка (которую согнешь, сразу сломаешь) а гибкая (в одну сторону) пластинка-чешуйка. Эта дранка прибивалась на крышу особым образом, так, что крыша состояла из 3-5 слоев дранки, щелей не было, вода не протекала, она не гнила, не нуждалась в покраске. Каждая дранка прибивалась одним гвоздем (при этом гвоздь проходил через несколько слоев ранее прибитых дранок). (Мне кажется, по похожему принципу была сделана кровля куполов собора, только, наверное, пластины были из металла). Гвозди для дранок были особые – тонкие и длинные сантиметров 6, похожи на иголки, только мягкие (незакаленные). Там я на всю жизнь научился забивать гвозди, надо было забивать одним или 2 ударами, иначе много не заработаешь. Дранка прибивалась на доски-горбыль. Когда попадалась березовая доска – гвозди забивать было очень трудно.
    Иногда в школе отменяли занятия из-за морозов ниже 30 градусов, поскольку телефонов не было, то идти приходилось все равно и, если при подходе к школе видели вывешенный красный флаг, это означало, что занятий не будет. При этом мы с другом – одноклассником Вовкой Прокопенко (он должен жить в Рязани) шли домой, переодевались в валенки, ватные брюки, телогрейки, шапки-ушанки и шли гулять в зимний лес, при этом мы чувствовали себя «крутыми партизанами». Кстати, дома у меня была карманная книжка «СПУТНИК ПАРТИЗАНА», как сделать снегоступы из веток, как пустить под откос поезд, как заметать следы, как убить ножом часового, короче говоря, куча полезных советов...
    Так что каникулы проводил дома, лишь дважды в 7-м и 10-м классах меня отправляли на недельку к родным в Москву. Опыта жизни в городских условиях у меня не было, я его приобретал в студенческие годы, во время учебы в ВУЗе в Горьком. Тем не менее, в условиях города не чувствовал себя неловко.

Д) где располагались клуб, библиотека, больница, детские сады, поссовет, почта, лесничество, хлебопекарня, столовая, магазины и прочая инфраструктура:

    Расположение двух клубов – «405-го» и «химбата» я точно указал на рис.1 (клуб «химбата» был за КПП, на территории части, но в кино, в библиотеку, и в «закрытый» магазин нас туда пускали). Точное расположение клуба «ЛЕС», построенного в пятидесятых годах ЛПК-195 (он был сборно-щитовой конструкции), я точно не помню, где-то в восточной или северо-восточной части поселка (возможно, в конце Школьной улицы).
    До создания клуба «ЛЕС», в ЛПК-195 был маленький клуб, на «главной ЛПК-овской улице», метров 60 вниз от конторы ЛПК. Помню, что на очень интересный иностранный фильм «Парни всего мира» мы с другом почему-то проникли в этот клуб через билетное окно кассы. Еще раньше в этом клубе мне однажды пришлось «выступать» (см. ниже).
    В летних лагерях военной академии химзащиты (ВАХЗ) летом были установлены палатки, там вечерами показывали кино на улице, экран крепили к деревьям, кажется, денег за просмотр не брали, это место мы называли «19-й батальон».
    В средних классах пользовался библиотекой «химбата». Брал там детективы про майора Пронина, книгу «История разведки и контрразведки», помню подшивки журнала «Советский воин», печатавший с продолжением детективы про шпиона, работавшего дворником в городке секретного полигона. У него в протез глаза был встроен фотоаппарат с микропленкой, который срабатывал от мигания, и он (чтобы сфотографировать испытания нового оружия), однажды вставил такой протез-фотик дворовому псу, предварительно удалив ему глаз. Почти как в песне Высоцкого, где агент «щелкал носом, в нем был спрятан инфракрасный объектив». Такие вот приметы времени, кошмарики и ужастики повести «Тайна полигона». В старших классах и в студенческие годы я читал уже более адекватные произведения, пользовался очень неплохой поселковой библиотекой. Помню, как я совершенно случайно раскрыл, стоявшую на полке, новую (она не пользовалась спросом) книгу и не смог от нее оторваться, так и шел домой, читая ее и, смеясь: это был Джером К. Джером.
    Поселковая библиотека помещалась в здании сельсовета, там же была почта. Председателем сельсовета был молодой ярко-рыжий мужчина Слава Суслов, потом перебрался в Дзержинск. В этом же здании сельсовета была и почта. А вначале почта и парикмахерская располагались на месте правого (если смотреть на старинный план) крыла гостиницы 15. На почте работала мать одноклассницы Аллы Мягковой, и жили они при почте.
    Про лесничество ничего не знаю, кроме того, что, кажется, в лесничестве работал отец моей одноклассницы Нины Георгиевской.
    Про два места размещения пекарни я уже писал выше (сначала она была в здании церкви апостолов Петра и Павла, потом ее перевели в место, которое я на старинном плане обозначил как 23).
    Из столовых помню знаменитую среди мужиков поселка (там продавали водку в розлив) «Фиалку», но сам ею не пользовался. Место размещения солдатской столовой «405-го» было описано выше. Кстати, при пекарне было подсобное хозяйство, отходами хлеба кормили свиней и потом мясо сдавали в столовую.
    Про магазины. Вспомнил только 5 магазинов.
    В 1948-1950 гг. мы пользовались магазином, который назывался «ГУМ», приблизительное место его расположения указано номером «~13» на рис.1, потом этот магазин закрыли.
    Позже, на границе охраняемой территории «химбата», появился «закрытый» магазин, обозначенный на том же рис.1 номером «~14».
    На рис.1 номером «~15» обозначен третий магазин, возможно именно сюда переехал «ГУМ»…
    Четвертый магазин - для рабочих ЛПК-195 (видимо это был ОРС-овский магазин, ОРС – отдел рабочего снабжения, была такая контора), он находился внизу, в конце «главной ЛПК-овской» улицы.
    Пятый магазин появился позднее в начале Школьной улицы с правой стороны (если идти со стороны центра поселка), в переписке со мной автор сайта назвал его «Продовольственный магазин №12».

Е) когда был построен памятник жителям поселка, погибшим в Великую Отечественную:

Видимо, после того, как я окончил школу, после 1958 г., наверное, к 1965-му?

Ж) застали ли Вы строительство многоэтажных домов, что собой представлял поселок в архитектурном плане, названия каких улиц помните:

    Если не считать монастырских построек, то до 1958 г. не было многоэтажных (каменных) домов, все было деревянное. По-моему, единственный двухэтажный деревянный барак был недалеко от конторы ЛПК (вниз метров 40), этот дом, как корабль, имел собственное имя: «25-квартирный». Однажды мы всем классом, под руководством физрука Садыкова за 1 день изготовили дом-засыпушку на «Шанхае» для кого-то школьника, семья которого нуждалась в жилье. Бревна, доски и опилки были привезены из ЛПК заранее. «Засыпушка» - означало, что внутри стен были засыпаны опилки (между досок). По этому принципу строили и не отапливаемые сараи для скота.
    Рассматривая старые негативы, я обратил внимание, что почти на всех снимках видны деревянные заборы, причем довольно непрезентабельного вида, какие-то кривые, уродливые. Широко использовалась и колючая проволока, она была широко распространена в тех местах. Во всех заборах, там, где надо, были дырки. Сараи для скота в послевоенное время «в архитектурном плане» гармонировали с заборами. Видимо, в то время было не до красоты, главное было выжить. Зато вблизи казарм был порядок, аккуратные дорожки, щиты с наглядной агитацией («Не болтай у телефона – болтун находка для шпиона», «Сила воина дисциплиной удвоена», «В письме домой смотри случайно не разболтай военной тайны»…)
    Названий улиц, по моему мнению, не было, но возможно я не прав. На конвертах писем, которыми я обменивался с родителями с 1958 года, я писал только их фамилии и инициалы. Моя младшая сестра по этому поводу написала: «Названия улиц в мою бытность точно были. Контора ЛПК располагалась, кажется, на Советской, была Школьная, Новая, мы жили на Нагорной. Но адрес я тоже не писала из принципа, т.к. нас все знали и письма доходили без проблем».
    Из «названий» помню только «Кремль», «Шанхай». Туалеты располагались на улице, периодически приезжала лошадь с бочкой, куда «золотарь» Денисов выгребал их содержимое. Жил Денисов «на отшибе», в сторону станции и «Городка», место его жительства мы, дети, называли «Денисовка».

З) что собой представляла ж.д. станция, какие ходили поезда, когда перешли с паровозной на тепловозную тягу:

    Станция – домик, в нем кассир и несколько кресел. Такая же станция была в Ильино, потом там построили хорошее здание вокзала, в нем я провел немало времени, ожидая поезда.
    В начале 50-х годов из Фролищ до Ильино людей возили в товарных вагонах с лавками и печками (теплушки), потом появились пассажирские вагоны. Паровозы «ОВ» были очень долго, ИМХО до 60-х годов. Смотрел на них с удовольствием, уже живя в Воронеже, оценил красоту описания паровозов у воронежского писателя Андрея Платонова.
    Чтобы выехать из Фролищ первым поездом, надо было вставать в 4 утра (я любитель поспать и до сих пор с ужасом вспоминаю эти подъемы).

И) существовал ли уже за станцией стадион военной академии химзащиты;

    Да, там был стадион и «Академический» пляж, на них были праздники «открытия лагерей».

К) был ли стационарный мост через Лух в сторону Мугреевского Бора и Санхара, была ли дорога из бетонных плит до этих поселков:

    Мост через Лух был, несколько правее «Конского» пляжа. При паводках его вроде не сносило. Бетонных плит в 50-е годы не было. На дорогах, в колею, укладывали деревянные «плиты», состоявшие обычно из трех «параллельных» бревен, скрепленных между собой железными скобами.
    Дорога после моста раздваивалась. Прямо шла «Царская» дорога (на ней кое-где вроде бы сохранились каменные плиты), а немного направо шла дорога на Мугреевский Бор и Санхар. На Мугреевском Бору находилась главная контора торфоразработок, начальником был, кажется, Ерофеев, одно время секретарем у него работала наша мама, т.к. не могла найти работу во Фролищах. Она ежедневно ходила туда на работу в основном пешком. Там была только начальная школа и, начиная с пятого класса, дети оттуда тоже ходили в нашу школу пешком. А потом им подарили автобус. А мама, когда появилась вакансия в штабе 405-го, перешла туда.

Л) какие населенные пункты связывала узкоколейка, по которой возили торф:

    Не знаю. Мне известно только, что когда в 50-е годы началась добыча торфа, то неподалеку от Фролищ был создан поселок для «торфодобытчиков», там была узкоколейка, туда свозили много «завербованных» людей, увеличилась преступность, молодых женщин из этого поселка называли «торфушками», к ним было негативное отношение. В этом поселке я не бывал.

М) был ли в п.Мугреевский Бор строчевышивальный комбинат:

    Не знаю.

Н) по дороге на Санхар существовал н.п.Гаравки, что он из себя представлял:

    Слово «Гаравки» знакомое, типично нижегородское.
     У меня есть письмо от Лиды Сикорской (Матрениной), в котором есть «зарисовка» про Гаравки, она согласилась, чтобы я опубликовал этот фрагмент: «Поселились в кирпичном доме под горой, на кухне огромная плита, дровами топится. Миша Решетников нас всех: своих сыновей, Наташу, нас двоих возил за грибами за Лух на тракторе. В прицепе  трактора у него приколочен большой ящик - для грибов. Было так - Миша едет за рулем, мы трясемся в прицепе, вдруг он останавливается и из кабины командует: Андрей, справа под колесом - белый. Андрей мухой слетает из прицепа вниз, белый выковыривает из песка, кладет в ящик - поехали дальше. И так несколько раз. Тогда мы как раз проезжали Гаравки, Наталья показывала это место. Там домов нет, все заросло лесом, можно только угадать какие-то старые развалины под травой. Ну, грибов набрали - нечего говорить. Хотя Миша говорил, да это чего, в грибной год, бывает, по 8 сотен белых за раз привожу. Ой, как я люблю всю эту экзотику - лес, грибы, чтоб не было следов человека. Нам, правда по дороге, попался уазик, люди из него спрашивали, не видели ли мы в лесу заблудившегося грибника, то есть искали его. Я еще Мише говорю, здесь же вроде везде какие-то поселения - Санхар там или еще что. Он говорит: не так скажи. Если в Ивановскую уйдешь, то километров 60 сплошной лес. Так что вот по дороге в Саранск мы там остановились, набрали грибов и брусники, грибы нанизали на прутики и оставили в той квартире на плите. Наталья каждый день там эту чудо-печь протапливала. На обратном пути из Фролищ мы заехали уже за грибами сушеными. Кстати, в продолжение темы экзотики - в прошлом году познакомились с Наташиной соседкой Таней, и пошли с ней за брусникой. По дороге она нам свою жизнь рассказала. Она родилась в лесах в тех же краях, отец был лесником, то есть один дом стоял в лесу. Рассказывала, что, когда она была маленькая, там были лесозаготовки, и к ним в их сарай или хлев ставили лошадей. Поставят, корова остается за лошадьми, у стены. Таня с ведром пролезала под ногами у лошадей к корове, поскольку маленькая, доила ее и ползла обратно. Рассказывала, как удалось ей окончить школу, ведь пришлось жить на квартире в Гороховце, и у отца не был трех рублей, чтоб заплатить за квартиру. В общем, всего не перескажешь, мне очень любопытно было, тем более ей 60 лет, это же не так давно и было. Самое интересное, что потом она плавала (ходила?) на кораблях вокруг света, была и в Германии, и чуть ли не в Южной Америке, много где. И вот она живет теперь там и говорит: так хорошо я сейчас живу, все у меня есть, захотела поработать - пошла работать, нет - на пенсию проживу, захочу - в лес пойду, захотела - козу завела и собак каких  хочу».

О) есть ли какая-то информация о лагере военнопленных в районе Почайки:

    Нет.

П) была ли дорога до Фролищ от поселка Центральный, если была, то, что она из себя представляла:

    Была дорога, но только грунтовка-проселок, а от Центрального дальше – асфальт. Я несколько раз ездил по этой грунтовке. Когда отец по этой дороге зимой вез на машинах мешки с мукой, они часто застревали, их вытягивали тракторами, отец приезжал очень усталый и промерзший, приходилось греться водкой, хотя вообще-то он не любил пить. Но после пережитого на фронте это воспринималось как нормальное явление, как «штатная ситуация».

Р) на территории поселка много искусственных водоемов (пожарных прудов) - когда они были созданы:

    До моего отъезда на учебу в 1958 г. водоемов не было, были только естественные (за промзоной ЛПК была баня и рядом с ней 2 озерка с кувшинками и большая Поганка). Наверное, водоемы построили после пожаров, я помню сильнейший пожар одного дома недалеко от магазина ~15 на рис.1. Пожарных машин не было, вместо них использовали АРСы военных химиков. (АРС - Автомобильная Разливочная Станция).

С) какие и где проводились праздники и торжества:

    Отец привозил к Новому году елку, брал где-то лошадь (однажды ездил с ним и я) и ехал  за елкой в лес. В старших классах мы с другом сами ходили за елкой. На праздники у нас во дворе, возле водонапорной башни ставили часового (чтобы враги не «отравили воду ядом» в праздник), может быть, еще где-то часовых ставили. Демонстраций и прочих кликушеств не было. Были торжественные вечера в клубах. Выступала самодеятельность. Однажды, в классе 4м-5м, нам, школьникам велели выступить в клубе ЛПК. Это был старый клуб, который использовался до постройки клуба «Лес».
    Мы должны были «изобразить» так называемую «пирамиду». Участвовало в этом около десятка детей. Я был самым высоким и должен был выйти на сцену первым. Опыта выступления на сцене у меня не было, меня никто не предупредил, что надо было снять зимнюю обувь, и вот под музыку из-за кулис на сцену марширует «колонна спортсменов», все в носочках, а я первый в больших валенках, это вызвало большое «оживление в зале». Запомнилось.

Т) сколько, примерно, жителей было в поселке (был ли прирост населения за счет приезжих, какая была в поселке демографическая ситуация (рождаемость, смертность, средний размер семей):

    Не знаю. Исходя из того, что в школе в эти годы было по 1 классу каждого уровня, а в каждом классе человек по 30, наверное, можно вычислить общее население поселка, включая офицеров и прапорщиков (тогда их звали сверхсрочниками) и, исключая солдат. В семье обычно было двое детей.

У) этнический состав населения:

    Среди военнослужащих была «вся таблица Менделеева», а среди гражданских жителей буквально единицы не русских.

Ф) много ли было ветеранов ВОВ и как им жилось:

    В те времена практически все мужики были ветеранами ВОВ, этим не гордились, это было обычно. У отца с фронта было 4 скромных медали: За победу над Германией, За победу над Японией (и там был), За оборону Советского Заполярья, За оборону Ленинграда. Была еще Грамота Верховного главнокомандующего (с факсимиле Сталина и печатью), но медали лежали в столе, и я ими баловался, ломал их. Потом, в Брежневские времена, ему как фронтовику дали большое число юбилейных медалей. Реальных льгот отец не имел. Помню, что в 70-е годы мама с иронией говорила, что отец как участник войны мог купить без очереди «мотоцикл с коляской», может, кто-то и пользовался такой возможностью (потом его перепродавали дороже), но отец не пользовался.

Х) влияние идеологии на жителей поселка:

    Во 2-м классе всех принимали в пионеры. В 14 лет – в комсомол. Получать комсомольский билет я ездил в райком в Володары (Володраском он стал потом). Почему-то у нас (неофициально) считалось, что номер комсомольского билета является секретным, видимо конспирология у нас в генах…
    Первый комсомольский билет (их потом обменивали на билеты нового образца с большим числом орденов) у меня сохранился:

    Комсомольский билет храню не как идеологический фетиш, а как памятный сувенир. Был в нашей квартире черный рупор-тарелка - громкоговоритель, регулятор громкости был в отдельной эбонитовой коробочке. Помню, как в 1949 г. по этому рупору передавали сообщения о 70-летии Сталина. Потом дома появился приемник "Москвич", потом "Рекорд", приблизительно в  1959-60 гг. телевизоры. Помню, что перед смертью Сталина, когда шло "дело врачей", уровень "паранойи" среди населения был достаточно высок: всюду искали вредителей. Мы, дети, с особым пристрастием осматривали коробки спичек, искали там ядовитый "белый порошок", боялись пользоваться такими "отправленными" спичками. Якобы кто-то такой порошок находил. Мы находили на донышке коробки выдавленные цифры (номер машины или смены?) и считали, что это предупредительный вражеский сигнал "для своих". В день смерти  Сталина уроки отменили, нас отпустили из школы. Идем домой, вдруг один из одноклассников говорит: "А все-таки жаль, пацаны, что Сталин умер". Мы стали его ругать, в том смысле, что не "все-таки жаль", а "очень-очень жаль". В старших классах перед уроками нам поручали проводить "политинформацию" - пересказывать новости из газет и содержание докладов Первого секретаря КПСС, это должно было делаться во всех учреждениях. (В те годы приветствовалось изложение новостей "своими словами", в годы брежневского застоя уже требовали читать по газете, чтобы "не исказить" мысль вождя.) В старших классах многие понимали, что идеология пыталась заменить собою религию (собрания/политинформации  вместо служб/молитв, портреты вместо икон, демонстрации вместо крестных ходов, etc). После смерти Сталина, расстрела Берии была частушка что-то вроде: "Берия, Берия нет тебе доверия, Сам товарищ Маленков надавал тебе пинков, Был в кремле, а теперь в сырой земле". Потом появились первые "утечки информации" (то бишь, слухи), что и Сталин был  "нехороший человек". Наконец, в 1956 году, однажды  в школе собрали после занятий в одном классе всех комсомольцев и преподавателей (наверное, членов коммунистической партии). Нам зачитали секретный большой доклад Хрущева на закрытом заседании 20-го съезда КПСС. Мы были в шоке. Сейчас этот доклад, наверное, доступен в Сети.

Ц) как обстояли дела с трудоустройством жителей:

    Мне кажется, что в ЛПК на лесоповале и погрузке использовался в основном тяжелый физический труд, ну и еще требовалось много водителей (они были «более привилегированными»). В воинских частях служили сверхсрочниками на хозяйственных должностях. Фамилии сверхсрочников, живших в нашем доме, я указал выше. Помню еще сверхсрочников: Тихоньку, жившего на «Шанхае», Мишу Макарова (упитанного «холостяка», почему-то его «за глаза» так называли, видимо, тогда это было редкое явление), Савоськина («наложил на себя руки», остались дети).

Ч) много ли было пьяниц и тунеядцев, и как боролись с этим злом:

    Не скажу, что они были всегда, но были. Одно время на первом этаже нашего дома жили такие пьяницы, лазили воровать по сараям. Однажды они все сразу отравились метиловым спиртом, и всем стало спокойнее (может быть, это был способ борьбы с этим злом?). Бомжей в те времена не было, впрочем, как и милиции, потом был в поселке один милиционер.

Ш) какие пути жизни выбирала молодежь поселка:

    Часть молодежи старалась поступить в ВУЗы и техникумы. Один из моих соседей Шаров Александр (младший брат одноклассницы) закончил в Горьком что-то судостроительное, был послан на Дальний Восток на завод атомных подлодок, он потом рассказывал, как во время визита туда Хрущева, для него автогеном проделали «дверь» в «боку» строящейся атомной подлодки (не лезть же ему в люк!), потом заварили. Одноклассник Коля Слюз после строительного техникума в Харькове попал на полгода в Байконур, как раз на время запуска Гагарина и Титова, потом рассказывал о многих тамошних ЧП и авариях, о которых в СМИ, естественно, не сообщали.
    Я лично не знал, хватит ли моих знаний для поступления в ВУЗ, сначала хотел поступать в радиотехникум или радиолокационное училище, но спасибо однокласснику Вове Козлову и его родителям – уговорили меня поступать с ним вместе в политехнический.
    Одноклассница Маша Ширяева стала работать на швейной фабрике в Горьком, шила что-то военное типа сумок к противогазам. Помню ее выражение «сходили, пообедали – две сумки распороли», т.е. цена обеда равнялась стоимости пошива двух изделий…
    Кто-то оставался во Фролищах, но мои хорошие знакомые все уехали.

Щ) какое было положение с продуктами питания (приусадебное хозяйство, разведение скота, грибы, ягоды, охота, рыбалка или продукты из магазинов):

    В 49-53 гг. прямо как у Эренбурга описано («Оттепель»), все магазины были завалены крабами, их никто не брал, дорого и непривычно. Продавалась черная икра – тоже недоступная. Насчет леса, мне запомнилась разница лексикона Фролищенских жителей и всех прочих: во Фролищах говорили «пойти за грибами», «пойти за рыбой» с таким оттенком, как будто люди шли в свою кладовку и твердо были уверены, что там оно есть. Во всех прочих местах в аналогичные фразы вкладывался немного другой оттенок, («по грибы», «на рыбалку»), допускающий и отрицательный результат миссии («облом»). Я не был заядлым рыбаком, но иногда с приятелями ходили на рыбалку, впрочем, без особых успехов. Несколько раз с Александром Шаровым ходили ловить рыбу на озеро Варех, это было довольно далеко. На озере была «общественная» лодка. В озере было много окуней. Запомнилось, что когда мы сидели в лодке посреди озера, сопровождавшему нас нашему дворовому псу надоело одиночество на берегу, он приплыл к нам, мы подняли его в лодку, а он так «отряхнулся», что мы промокли до нитки. Потом над нами на очень низкой высоте несколько раз пролетал самолет ТУ-16 (военный «папа» ТУ-104), проходили какие-то учения. Самолет летел так низко, что были видны все заклепки и царапины, лицо штурмана. Берега озера болотистые, там росли небольшие деревца, и хищный контур самолета сначала молча появлялся на горизонте над этими чахлыми деревцами, потом очень низко с воем пролетал над нами, даже нам, привычным к военной технике было жутковато.
    Многие держали подсобное хозяйство – у нас были куры, две козы, (я вырос на козьем молоке), иногда мы держали поросенка (после забоя сдавали мясо в столовую). В начале 70-х отец немного разводил кроликов – в любительском фильме 1972 года моя 4-х летняя дочь тащит их за уши (я с женой и дочкой приезжали погостить к моим родителям). Когда забивали поросенка, мама жарила свежее мясо/сало, им закусывал водку «забойщик», сам отец свиней не забивал, привыкал к ним, и ему их было жалко. Впрочем, кур он (и я старших классах) лишал жизни без особых церемоний…
    У нас в семье для приготовления еды летом использовали керосинки (они сильно коптили), потом их заменили керогазы. Широко использовали и электроплитки. Была у нас и электрическая духовка, в которой мама пекла вкусные пирожки. Зимой пищу готовили на «печках-голландках». «Голландки» - это относительно небольшие печки для отопления и приготовления пищи. Они имели чугунные «столешницы», на которых были «вьюшки». В деревнях использовались большие «русские печи», у них «столешниц» не было.
    В районе 1960 г. у нас появился холодильник.
    В этом разделе, посвященном «продуктам питания» я решил написать хлебе, который пекли в поселке Фролищи. Это был тяжелый труд. Выпекали хлеб различные бригады поочередно, их было не меньше двух. Работали в этих бригадах женщины. Еще был мужик-дровосек, он пилил и колол дрова. До 50-х годов все делалось вручную. Тесто готовили в огромных деревянных ящиках (такой ящик назывался «дежа») длиной около 4-5 метров, глубиной и шириной около метра. Воду грели в специальной огромной «кастрюле», вмонтированной в печку. Эту емкость и ковшик надо было периодически лудить. Помню, что однажды лужением занимались странствующие цыгане.
    Тонкости технологии изготовления хлеба мне неизвестны, но знаю, что заранее из дрожжей и муки готовилась «ОПАРА», она должна была «ПОДОЙТИ». Спрашивали: «Подошла опара?». Иногда, например, из-за плохих дрожжей опара могла не подойти, – это было ЧП. Из мешков через огромное сито в дежу сыпали муку, соль, сахар, лили воду и месили тесто. Для изготовления белого хлеба использовали жиры, импортный меланж (что-то вроде консервированных сырых яиц в железных банках).
    Для того чтобы месить тесто, две-три женщины становились вдоль дежи, наклонялись, двумя руками захватывали тесто и «перекидывали» его с места на место. Печь топилась, разумеется, дровами. Потом тесто укладывали в прямоугольные металлические формы, (их предварительно смазывали жиром) и длинными шестами заталкивали в печь. Когда хлеб был готов, формы извлекали из горячей печи, женщина в рукавицах брала сразу 2 формы, прижимая их друг к другу, ловко ударяла ими об стол, при этом буханки горячего хлеба вылетали из форм. Хлеб складировали на тележку и везли к экспедитору, там его взвешивали и «приходовали». Дома мы обычно ели ржано-пшеничный хлеб, он был темного цвета, такой же тогда давали солдатам.
    У всех бригад хлеб получался вкусным, но все же немного разным. Сейчас я вспомнил  только двух женщин-бригадиров – Лобову и Парскую. Жили они на Шанхае. Парская была довольно "выступной", но  многие признавали, что качество хлеба у нее было самое лучшее.
    В середине 50-х годов началась механизация: появились круглые дежи на колесиках в виде огромных (метра полтора-два шириной) металлических чашек, внизу у них было зубчатое колесо. Такую чашу подкатывали к тестомесильному приводу, за упомянутое выше зубчатое колесо дежа вращалась, а механическая «рука» привода при этом перемешивала тесто. Все остальное было по-прежнему вручную.
    Что такое вкусный хлеб я понял во Фролищах. Может это детская ностальгия, но мне кажется, такого вкусного хлеба как во Фролищах я больше никогда не ел. Про советское время, когда в хлеб добавляли кукурузу и черт знает что, и говорить нечего. Но даже сейчас, когда есть частные пекарни, такой хлеб не встречается. Сейчас хлеб или «простой» и невкусный, или «изысканный», с какими-то добавками, которые через 5 минут уже надоедают. А такого хлеба как был во Фролищах, – чтобы был и простой и вкусный − нет.

Э) как проводила досуг молодежь, взрослое население:

    В школе, клубах были стандартные вечера, танцы, самодеятельность. Помню, что немного ходил в школе в секцию бокса. Когда стукнуло лет 12-13, стали собираться вечерами с девчонками-одноклассницами на крыльце почты и кто-то (чаще Алла Мягкова) пересказывали интересные книги (например, Конан Дойля). Когда мне дали на 3 дня почитать «12 стульев», то я был так потрясен этой книгой, что законспектировал из нее несколько тетрадок цитат… В 50-годы взрослые (семьи военнослужащих) вечерами играли в карты (помню, играли в «девятку») или в лото (фактически не на деньги), это было просто времяпрепровождение и не считалось жлобством. Одно время у нас был сосед «особист», приехал, когда вывели войска из Вены, очень приятный мужик. У него был аккордеон, как-то мама вспомнила, что в детстве, до войны училась играть на ф-но, взяла в руки аккордеон и почти сразу заиграла… Взрослые устраивали вечеринки «в складчину».

Ю) как обстояли дела с электрификацией поселка, было ли уличное освещение:

    Про использование керосиновых ламп в 1948-49 гг. я писал выше, значит, тогда с электричеством были проблемы, но конкретно не помню, чтобы мы были обижены отсутствием электричества, правда, холодильников и ТВ мы тогда не имели и отсутствие света, было не фатально. Освещались снаружи, скорее всего, только охраняемые объекты. Смутно помню, что вроде на некоторых столбах были примитивные светильники, но не помню, чтобы кто-то их вечером зажигал, а о централизованном включении уличного освещения не могло быть и речи…

Я) что собой представляли другие коммуникации (водопровод, телефонная связь):

    Водонапорная башня – угловая башня монастыря, одна из колонок была на улице внутри монастыря, недалеко от входных ворот в южной стене, (ворота были между прачечной и «новой» пекарней), колонка эта почему-то была не просто колонкой, это был рубленый домик, что в нем было, не знаю, всегда заперт, из него выходила труба колонки. У нас дома был проведен водопровод, но канализации не было. Водопровод работал исправно. Все жители для полива огородов пользовались шлангами, скрученными из резиновых трубок военных противогазов, благо этого добра было в изобилии в «Городке», и старые противогазы списывали. Если в резиновой трубке появлялась дыра, то звено с дефектом просто изымали из шланга.
    Стирка была сложным процессом, на который уходил весь день. Летом для стирки мама и соседки использовали так называемые ПЕЧКИ-ПРАЧКИ. Это была легкая переносная печка-буржуйка из толстой жести, с трубой, в нее был вставлен бак, в котором кипятили белье. Потом прокипяченное белье стирали и полоскали в корыте, используя «волнистую» стиральную доску. Хорошо еще, что в магазинах военторга продавался хороший стиральный порошок из Германской Демократической Республики. Сушили белье на улице. Помню, что меня раздражала присказка соседей о том, что если при сушке белья не было дождя, то это значит, что «муж любит».
    Стиральная машина «Рига-55» появилась у нас в 1955-56 гг., она сильно облегчила стирку, но т.к. слива не было, воду приходилось выносить из квартиры в ведрах.
    Помню, что в 50-е годы мы выписывали журнал «Огонек», «Литературную газету», газету «Советское искусство» (позднее ее переименовали в «Советскую культуру»), для детей – «Пионерскую правду». Телевизоры появились приблизительно в 1960 году. Для «нормальных» людей, вынужденных жить в такой глуши это было настоящим «окном в мир». Когда появились первые телевизоры, было принято ходить их смотреть к соседям. Потом телевизоры купили уже многие.
    После отъезда из поселка Фролищи, я часто звонил родителям. Когда мама работала в штабе «405-го» делопроизводителем, я, приходя на переговорный пункт, просил заказать почту Фролищ, когда давали, – просил голосом соединить меня с «Волгой», (это был коммутатор «химбата»), а «Волга» уже соединяла меня с «Дунаем» - это коммутатор «405-го», и маму подзывали к телефону. В пекарне и у нас дома такой роскоши (телефона) не было. Когда мама уже не работала, приходилось ее для переговоров заранее вызывать на почту. В старших классах я провел самодельный телефон между своим домом и квартирой своего друга Володи Прокопенко (линия показана на рис.1). Использовали телефон для приготовления уроков и, чтобы узнать, что задавали на дом. На вопрос по телефону «Что задано на дом», часто следовал конспиративный (от родителей) ответ: «Заданное на странице 100», что означало «Я тоже не знаю» (оба были разгильдяями).
    В 1948-1950 гг. у нас дома висела черная «тарелка» - громкоговоритель. Помню как в 1949 г. по нему с восторгом слушал передачи, посвященные 70-летию Сталина и его речь. Потом долгое время у нас был радиоприемник «Москвич» (имел только длинные и средние волны). В 1956-57 годах его сменил приемник «Рекорд». Когда я учился радиофаке, иногда ко мне обращались с просьбой починить радиоприемники. Они тогда были ламповые и ремонтировались легко даже без приборов. Однажды меня позвала починить приемник наша знакомая женщина - Маша Виннер, жена Левы Виннера. Она с семьей жила в частом доме где-то за школой.  Ремонт этот мне запомнился на всю жизнь, т. к. был очень эффектным: не работал усилитель низкой частоты (не гудел, если дотронуться до его входа), лампа усилителя светилась, но не было высокого (анодного) напряжения (не искрило) из-за того, что «коротнул» конденсатор из бумаги и фольги. Я попросил у них кусачки или что-то в этом роде. Мне дали «щипцы» для колки сахара. Ими я «откусил» испорченный конденсатор и картинно бросил его в помойное ведро. Без него приемник, к удивлению, владельцев заорал громче, чем прежде (конденсатор стоял в цепи обратной связи и уменьшал громкость). На этом сайте в разделе «Ветераны фронта» я узнал,что звали Виннера Лейб Аронович, и что он был фронтовиком http://frolishi-kraeved.narod.ru/VOV.html . О его военном прошлом я не подозревал, знал только, что он из Белоруссии, во Фролищах работал в ЛПК-195, по-моему рабочим. Очень скромный был человек.

    ЗЫЖ В заключение я хочу рассказать про две свои давние фролищенские детские мечты, которые осуществились через много-много лет.

    Первая моя детская мечта была радиолюбительская – иметь возможность разговаривать со всем миром – для этого надо было в те времена иметь коротковолновую радиостанцию. В школьные и студенческие годы на это не было средств. Когда начал работать после института в «почтовом ящике», это тоже было невозможно по «режимным» соображениям. Но где-то в начале 90-х годов, когда я купил свой первый персональный компьютер с модемом, эта мечта сбылась – стало можно общаться со всем миром. Сначала я стал «фидошным пойнтом», (сейчас мой ФИДО-адрес  2:5025/3.197), а потом появился и Интернет. Приобщил к Интернету многих знакомых. Лет 12 назад мне довелось обучать на компьютерных курсах операторов ЭВМ, верстки и графики, бухгалтеров. Помню, как я показывал осенью 1995 г. группе бухгалтеров работу в Интернете. Интернет тогда был еще диковинкой. Я принес в компьютерный класс свой модем из дома. Сначала мы посмотрели, что показывают веб-камеры Нью-Йорка (там, естественно была ночь, увидели только огни в окнах), Лондона, Питера. Тогда у нас в Воронеже был мороз минус 20, в Питере Мойка тоже была скована льдом. Потом мы включили ICQ и скомандовали ей «найти случайного собеседника», попали на парня из Австралии. Написали ему, что мы, группа бухгалтеров из России, из Воронежа, это 600 км южнее Москвы, что у нас минус 20. Он нам ответил, что у них весна, плюс 15 градусов. Все (и я в том числе) были в восторге!
    Вторая моя детская мечта связана с фролищенским песком. Песок – такая же визитная карточка поселка, как и комары, и «кремль» (монастырь). Когда летом, при 35-градусной жаре, мы шли по песку босиком, приходилось, ставя ногу, одновременно разгребать ею верхний, обжигающий, горячий слой песка. Топая по этому песку, я мечтал о ровном асфальте, по которому можно было бы легко нестись вперед, на роликовых коньках. Мечта стала реальностью летом 2004 года, на 63 году жизни...
    Есть у нас в Воронеже спортивная база «Олимпик», она расположена в пригородном лесу, мне добираться до нее 15 минут. Со времени моего приезда в Воронеж в 1963 году, в этом лесу я всегда катался зимой на лыжах (иногда летом – на велосипеде). А в начале третьего тысячелетия местные власти проложили там несколько километров асфальтовых дорожек для тренировок лыжников (на лыжероллерах) и для массового катания на роликах.
    И вот, летом 2004 года я с женой и внучкой приехали туда как-то отдохнуть, взяли на прокат ролики и неумело, но с восторгом «поковыляли». На следующий день я уже купил в магазине себе новые ролики, и началось… Детская мечта реализовалась! Я катился на роликах! Правда, я не знал, как затормозить, как развернуться. На помощь пришел Интернет, там пособий на эту тему масса. Освоил и торможения и развороты. Не стеснялся учиться у детей. Постепенно забрасываю дачу, а если появляется свободное время – еду туда, в «Олимпик», зимой с лыжами, а летом с роликами.

Ну, а если рано или поздно сбываются детские мечты, то – это здорово!

ewgenyrabkin@mail.ru

http://ewgenyrabkin.narod.ru/

Рабкин Е.Г., январь 2008 г., февраль 2010 г.